Книга Бахир

К:Википедия:Страницы на КПМ (тип: не указан)

Книга Бахир (ивр. ‏סֵפֶר הַבָהִיר‏‎, Сефер ха-бахир, «Книга яркого света») — наиболее раннее произведение по каббале. До публикации книги «Зогар» «Багир» был наиболее влиятельным и цитируемым первичным источником каббалы. Фактически «Багир» цитировали во всех важнейших книгах по каббале, а ранее всего — в комментарии Раавада на книгу «Сефер Йецира». К нему постоянно обращался в своём комментарии к Торе раби Моше бен Нахман (Рамбан). Кроме того, «Багир» многократно цитируется и пересказывается в книге «Зогар».

Название

Название «Бахир» (ивр. — «сияние») происходит от первого библейского стиха, цитируемого в тексте: «Теперь не видно яркого света (Багир) в облаках…» (Иов. 37:21). Эту книгу называют также (в частности Рамбан) «Мидраш раби Нехуниа бен га-Кана», поскольку имя раби Нехуниа приводится в самом начале этой книги. Большинство каббалистов приписывают «Багир» ему и его школе. Именно по этой причине существует предание, что «Багир» был написан амораим — последними мудрецами Талмуда. (А. Каплан, предисловие к «Багир»).

Время создания и публикаций

Впервые «Багир» был выпущен в свет около 1176 г. прованской школой каббалистов и имел хождение в виде рукописи в ограниченном кругу адептов. Ортодоксальные каббалисты утверждают, что книгу написал выдающийся талмудист I века н. э. Рабби Нехуния бен га-Кана. Согласно историкам, Багир был написан незадолго до своего опубликования. Первое печатное издание появилось в Амстердаме в 1651 г., последующие же вышли в Берлине (1706), Кореце (1784), Шклове (1784) и Вильно (1883). Самым лучшим изданием из всех является опубликованное в Иерусалиме (1951) раби Реувеном Марголиусом вместе с его комментарием «Ор ха-Багир» («Свет Багира»).

Содержание

В «Бахире» содержится учение о 10 сфирот, впрочем в тексте они также именуются 10 галгалим (разноразмерные колеса, помещённые одно в другое вокруг одного центра), причём наш мир — это «горчичное зерно в перстне». Так верхним светом, выделенным из Бога является Хохма, а нижним Шхина. Также сфироты уподобляются 10 пальцам рук Бога, которые держат небо и землю. Сравнивают их и с 10 заповедями, из которых первая — Кетер, вторая — Хохма, затем следуют источник, праведность, огонь, престол и восток

Другие темы «Багира» касаются интерпретации букв еврейского алфавита, из которых упоминаются пятнадцать. Обсуждаются — обычно в контексте сфирот такие понятия, как тефилин, цицит, лулав и этрог, а также понятия, присутствующие в «Сефер Йецира», например «Тридцать два Пути Мудрости» (§ 63), двенадцать диагональных границ (§ 95), а также тема «Ось, Сфера и Сердце» (§ 106). Вообще числа играют в книге «Багир» весьма знаменательную роль.

В книге «Бахир» говорится, что от Творца человек получил власть над ангелами, которые скрываются в Книге Бытия (Берешит) под именем птиц небесных (Быт. 1:26). При этом ангелы были сотворены на второй день. В грехопадении главная роль отведена Самаелю. Тремя высшими ангелами названы Михаил (справа), Гавриил (слева) и Уриил (посередине) (108). Вводятся два необычных понятия, связанные с ангелами или ангельскими силами. Одно из них — Цура, которое буквально означает «форма», другое — Кома, которое можно перевести как «структура», «тело» (§§ 8, 166). Другие термины, применяемые к ангелам: Лидеры (манхигим) и Служители (пкидим).

Важнейшее откровение «Багира» — различные имена Всевышнего. Говорится и об имени, состоящем из 12 букв — тройное повторение тетраграмматона (Яхве) в аароновом благословении (Чис. 6:28). Также особое внимание уделяется Меркаве — колеснице Бога

Эта Книга — не комментарий, в привычном звучании этого слова. «Бахир» — это откровение Всесильного. Оно изложено в беспрецедентно сжатой (даже для древних каббалистических источников) и чрезвычайно сокрытой для непосвященных форме. Для тех же, кто постиг, что ключом ко всем скрытым Всесильным тайнам является Любовь, текст «Бахир» раскрывается в ослепительном сиянии Его Замысла…

Ссылки

• [www.eleven.co.il/article/13779 «Сефер ха-бахир»]
• [www.kabbalist.ru/bahir_lectures.html Лекции по Бахир]

Отрывок, характеризующий Книга Бахир

– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.

В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.