Книга Есфирь

Книга Есфирь (סֵפֶר אֶסְתֵּר)
Есфирь обвиняет Амана. Гравюра Гюстава Доре
Раздел:	исторические книги
Язык оригинала:	еврейский
Местность:	Персия
Связанные персонажи:	Есфирь, Мардохей, Аман, Артаксеркс
Предыдущая (Танах):	Кохелет
Предыдущая (православие):	Книга Иудифи
Предыдущая (протестантизм):	Книга Неемии
Следующая:	Книга Иова
Викитека:	Книга Есфири Текст на Викитеке
Книга Есфирь на Викискладе

Книга Есфи́рь (Эсфирь; ивр. ‏אֶסְתֵּר‏‎, Эсте́р) — 34-я часть Танаха, 8-я книга Ктувим, одна из книг Ветхого Завета. В Книге Эсфирь рассказывается о подвиге женщины, спасшей своим самоотвержением и при помощи дяди Мардохея еврейский народ от неминуемой, из-за происков Амана, гибели.

Описание

В православном каноне Библии помещена между книгами Юдифи и Иова. Автор её с точностью не известен, традиционно им считается Мардохей (Мордехай) — двоюродный брат Эсфири (Эстер). Она написана на древнееврейском языке, но с примесью персидских и арамейских слов.

Хотя в еврейском тексте книги ни разу не встречается имя Бога, она всецело проникнута глубоким религиозным духом. Некоторые исследователи видели в книге Есфирь не действительную историю, а своего рода притчу или псевдоисторическую повесть; но это мнение опровергается рядом фактов, в частности, подробным описанием быта и обстановки, характера персидского царя Артаксеркса, особенностями языка, массой подлинных персидских и зендских имен.

Содержание книги

Главной героиней книги является Есфирь — родственница и воспитанница еврея Мардохея (Мордехая), жившего в Сузах (Шушан) и однажды спасшего жизнь царю Артаксерксу (Ахашверошу). Когда перед царём встала проблема выбора новой жены (вместо отвергнутой им Астини (Вашти), выбор его пал на Есфирь.

Один из придворных Артаксеркса, Аман-амалекитянин, был крайне раздражён тем, что Мардохей отказывался склоняться перед ним. Сплетя сеть интриг, Аман добился согласия царя на уничтожение всего еврейского народа.

Узнав об этом, Мардохей потребовал от Есфири, чтобы та заступилась перед царем за свой народ. Вопреки строгому придворному этикету, нарушение которого грозило ей потерей своего положения и самой жизни, девушка явилась к Артаксерксу без приглашения и убедила его посетить приготовленный ею пир, во время которого и обратилась к нему с просьбой о защите евреев.

Узнав подоплёку интриг Амана, Артаксеркс приказал повесить его на той же виселице, которую он приготовил было для Мардохея, а в дополнение указа об истреблении евреев разослан был новый указ: о праве их противиться исполнению первого (царь объяснил это невозможностью отмены царского приказа). В силу этого указа, евреи с оружием в руках восстали на защиту своей жизни и уничтожили множество врагов, а также десятерых сыновей Амана. В воспоминание об этом у евреев был установлен праздник Пурим.

Происхождение

По мнению многих исследователей, Книга Есфири была написана спустя несколько веков после падения персидской империи и относится не только к позднему времени, но и к другому региону. В подтверждение этого, в частности, указывают, что в результате находок в Кумране были обнаружены все сочинения еврейской Библии за исключением этого.

Книга в театре

• Артаксерксово действо — пьеса написана И. Г. Грегори и разыграна 17 октября 1672 года в селе Преображенском.

Ссылки

• [www.eleven.co.il/article/15120 Эсфирь] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
• [bible.in.ua/underl/Lop/20.html Толковая Библия] Лопухина

Отрывок, характеризующий Книга Есфирь

Наташа подняла голову, и в губы поцеловав свою подругу, прижала к ней свое мокрое лицо.
– Я не могу сказать, я не знаю. Никто не виноват, – говорила Наташа, – я виновата. Но всё это больно ужасно. Ах, что он не едет!…
Она с красными глазами вышла к обеду. Марья Дмитриевна, знавшая о том, как князь принял Ростовых, сделала вид, что она не замечает расстроенного лица Наташи и твердо и громко шутила за столом с графом и другими гостями.


В этот вечер Ростовы поехали в оперу, на которую Марья Дмитриевна достала билет.
Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для нее предназначенной. Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца и поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей еще более стало грустно; но грустно сладостно и любовно.
«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.
«Нет, она совсем другая. Я не могу»!
Наташа чувствовала себя в эту минуту такой размягченной и разнеженной, что ей мало было любить и знать, что она любима: ей нужно теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце. Пока она ехала в карете, сидя рядом с отцом, и задумчиво глядела на мелькавшие в мерзлом окне огни фонарей, она чувствовала себя еще влюбленнее и грустнее и забыла с кем и куда она едет. Попав в вереницу карет, медленно визжа колесами по снегу карета Ростовых подъехала к театру. Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара. Из за притворенных дверей уже слышались звуки музыки.
– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.