Книга Мормона

Эта статья — о религиозном тексте. О мюзикле см. Книга мормона (мюзикл).

Кни́га Мормо́на (англ. The Book of Mormon) — священный текст движения святых последних дней, который, по мнению верующих, содержит писания древних пророков, живших на Американском континенте приблизительно с 2200 до н. э. по 421. Впервые опубликована в марте 1830 Джозефом Смитом-младшим под названием «Книга Мормона: Слова, написанные рукой Мормона на листах, взятых из листов Нефия» (The Book of Mormon: An Account Written by the Hand of Mormon upon Plates Taken from the Plates of Nephi).

По словам Смита (и об этом также говорится в самом тексте), Книга Мормона была написана на золотых листах так называемыми «изменёнными египетскими» знаками. Смит утверждал, что последний пророк, работавший над книгой, по имени Мороний (точнее, Морони), скрыл её в холме на территории современного штата Нью-Йорк, а затем вернулся на землю в 1827 в виде ангела, открыв местонахождение книги Смиту и наставив его, как перевести и распространить книгу как свидетельство восстановления истинной церкви Христа в последние дни. Критики считают, что она была написана самим Смитом с опорой на материал и идеи современных ему произведений, а вовсе не на перевод древней летописи.

Книга Мормона содержит ряд оригинальных и специфических доктринальных рассуждений на такие темы, как падение Адама и Евы, природа искупления, эсхатология, спасение от физической и духовной смерти, а также организация церкви в последние дни. Центральным событием книги является приход Иисуса Христа на Американский континент вскоре после воскресения.

Книга Мормона — наиболее раннее из уникальных писаний движения святых последних дней, разные ответвления которого обычно относятся к ней не только как к священному тексту, но и как к исторической записи отношений между Богом и древними обитателями Америки. Книга Мормона делится на более мелкие книги, названные по именам людей, указанных в качестве основных авторов, и в большинстве версий разделена на главы и стихи. Она написана на английском языке, очень похожем на ранний современный английский язык и стиль Библии короля Якова, и с тех пор полностью или частично переведена на 108 языков. По состоянию на 2011, опубликовано более 150 млн экземпляров Книги Мормона.

Происхождение

Джозеф Смит-младший утверждал, что, когда ему было четырнадцать лет, ему явился ангел Божий по имени Мороний, который рассказал о том, что в близлежащем холме в округе Уэйн штата Нью-Йорк хранится собрание древних рукописей, выгравированных на золотых пластинах древними пророками. В этих трудах содержится рассказ о людях, которых Бог привёл из Иерусалима в Западное полушарие за 600 лет до рождения Иисуса. Согласно повествованию Мороний был последним пророком среди этих людей и именно он скрыл книгу, которую Бог обещал открыть в последние дни. Смит рассказывал, что это видение посетило его вечером 21 сентября 1823 и что на следующий день, по божественному наитию, он установил место погребения пластин на этом холме (ангел называл его Кумора). Мороний велел Смиту встречаться с ним на этом холме 22 сентября в течение четырёх лет для получения дальнейших инструкций. Только в 1827 Смиту было разрешено взять листы, и он получил наставления по переводу их на английский язык.

Существует несколько версий того, каким образом Смит продиктовал Книгу Мормона. Сам Смит утверждал, что он читал текст с пластин непосредственно с помощью очков, специально изготовленных для этой цели. Другие очевидцы рассказывают, что он пользовался «провидческими камнями» (одним или несколькими), помещенными в цилиндр. И эти очки, и эти камни иногда называют «урим и туммим». Во время перевода Смит порой вешал одеяло, отделявшее его от писца. Пластины в процессе перевода присутствуют не всегда, а когда присутствуют, то всегда закрыты.

Первое опубликованное Смитом описание пластин утверждало, что листы «имели вид золотых», и один из первых секретарей Смита Мартин Харрис описывал их как «скреплённые проволокой в виде книги». Смит называл выгравированные письмена «изменёнными египетскими». Часть текста на пластинах была, по его словам, «запечатана», поэтому она не попала в Книгу Мормона.

В дополнение к рассказу Смита о пластинах одиннадцать человек подписали заявления о том, что они лично видели золотые листы, а некоторые из них даже держали их в руках. Эти документы известны как «Удостоверение трёх свидетелей» и «Удостоверение восьми свидетелей». Они были опубликованы во вводной части Книги Мормона.

Смит обратился за помощью к своему соседу Мартину Харрису (одному из трех свидетелей), который впоследствии заложил ферму, дабы окупить печать Книги Мормона, и служил писцом во время начального этапа работы над текстом. В 1828 Харрис по наущению своей жены Люси неоднократно просил Смита одолжить ему переведённые страницы. Смит с неохотой уступил, и в результате Люси Харрис, как полагают, украла первые 116 страниц. Смит писал, что после этого он потерял способность переводить и что Мороний забрал пластины и вернул их только после того, как Смит покаялся. Позже Смит заявлял, что Бог позволил ему вернуться к переводу, но велел начать с другой части книги. В 1829 при содействии Оливера Каудери работа над Книгой Мормона возобновилась и была завершена очень быстро (апрель — июнь 1829). После публикации Смит, по его словам, вернул листы на место. Книга Мормона поступила в продажу в книжном магазине Э. Б. Грандина 26 марта 1830. В настоящее время зданию, в котором Книга Мормона была впервые напечатана и продавалась, присвоен статус исторического.

Критика происхождения

Критики Книги Мормона полагают, что она была сфабрикована Смитом и что отчасти представляет собой плагиат из различных работ, находившихся в его распоряжении. Среди источников текста называются Библия короля Якова, «Чудеса природы», «Взгляд на евреев» и неопубликованная рукопись Соломона Сполдинга.

Некоторых последователей движения святых последних дней нерешённые вопросы исторической достоверности книги и отсутствие убедительных археологических свидетельств привели к компромиссному мнению о том, что Книга Мормона могла быть создана Смитом, но через божественное вдохновение. Позиция большинства членов движения святых последних дней и официальная позиция Церкви Иисуса Христа святых последних дней заключаются в том, что книга является древней летописью.

Содержание

Состав Книги Мормона

Малые листы Нефия Первая книга Нефия Вторая книга Нефия Книга Иакова Книга Еноса Книга Иарома Книга Омния Вклад Мормона Слова Мормона Сокращение Мормоном Больших листов Нефия Книга Мосии Книга Алмы Книга Геламана Третья книга Нефия Четвёртая книга Нефия Книга Мормона Добавления Морония Части Книги Мормона Книга Ефера Книга Морония

Название

Если верить Смиту, слова, помещённые на титульном листе, а также, вероятно, само первоначальное название книги, он взял с «самой последней страницы» золотых пластин, которую написал пророк-историк Мороний. Титульный лист так определяет, для чего была написана Книга Мормона: «[Показать] остатку дома Израилева, какие великие дела Господь совершил для их отцов; … а также для убеждения иудея и язычника, что Иисус есть Христос, Бог вечный, являющий себя всем народам».

Подразделение

Книга Мормона организована в виде компиляции небольших книг, каждая из которых названа по имени основного рассказчика или выдающегося исторического деятеля. Книга Мормона начинается Первой книгой Нефия (1 Нефий) и завершается Книгой Морония.

Расположение книг отвечает хронологической последовательности. Исключение составляют Слова Мормона и Книга Ефера. Слова Мормона содержат редакционный комментарий Мормона. Книга Ефера рассказывает о древнем народе, который пришёл в Америку до переселения, описанного в 1 Нефий. Разделы от Первой книги Нефия до Книги Омния, а также книги Мормона и Морония ведут повествование от первого лица. Остальная часть Книги Мормона написана от третьего лица, будучи, как утверждается, отредактированной и сокращённой Мормоном (Книгу Ефера обработал и сократил Мороний).

Большинство современных изданий книги разделены на главы и стихи. Большинство изданий содержит также дополнительный материал, в том числе «Удостоверение трёх свидетелей» и «Удостоверение восьми свидетелей».

Хронология

Книги с Первой Нефия до Омния названы «Малыми листами Нефия». Повествование начинается в Иерусалиме около 600 до н. э. Местный житель по имени Легий вместе с семьёй и некоторыми другими людьми, послушавшись Бога, покидает город незадолго до захвата его вавилонянами в 586 до н. э. Они совершают путешествие по Аравийскому полуострову, а затем отправляются на корабле в землю обетованную, т. е. в Америку. Рассказ завершается около 130 до н.э. К этому времени потомки переселенцев разделились на два народа — нефийцев и ламанийцев, которые зачастую воевали друг с другом.

Затем идут Слова Мормона. Этот небольшой раздел, как утверждается, написан в 385 Мормоном и представляет собой краткое введение к книгам Мосии, Алмы и Геламана, а также к Третьей и Четвёртой книгам Нефия. Об этих последних говорится как о сокращённом переложении крупного свода писаний под названием «Большие листы Нефия», в котором подробно излагается история народа со времен Омния до эпохи Мормона. Третья книга Нефия имеет особое значение для Книги Мормона, поскольку в ней содержится рассказ о пришествии с неба Иисуса в Америку через некоторое время после своего воскресения и вознесения. Текст утверждает, что Иисус повторил американцам многое из своего учения, изложенного в евангелиях, а также основал просвещённое и мирное общество, которое просуществовало в течение нескольких поколений, но в конечном счёте вновь разбилось на враждующие группировки.

В Книге Мормона присутствует раздел, тоже названный Книгой Мормона. В ней рассказывается о событиях, относящихся ко времени жизни Мормона, который получил божественное указание сократить и перед смертью спрятать писания, чтобы сохранить их для потомков. Книга повествует о войнах, которые вёл Мормон, будучи полководцем нефийцев, а также о его работе по обработке писаний. После того, как он передал их своему сыну Моронию, Мормон был убит.

Далее, как гласит текст, Мороний сделал сокращённое переложение летописи иаредийцев, названную Книгой Ефера. В ней рассказывается о том, как во времена строительства Вавилонской башни некий народ, возглавляемый Иаредом и его братом, переселился в Америку. Существование этой цивилизации (намного более развитой, чем цивилизация нефийцев) отнесено примерно к 2500 до н. э., и к тому моменту, как в Америку прибыл Легий, она давно исчезла.

Книга Морония рассказывает об окончательной гибели нефийцев и переходе выживших потомков Легия к идолопоклонству. В ней также содержатся важные аспекты вероучения. Завершается Книга Мормона обещанием Морония о том, что каждый может обратиться к Богу за свидетельством о подлинности этой книги.

Доктринальные и философские учения

Книга Мормона содержит доктринальные и философские учения по широкому кругу вопросов от основных тем христианства и иудаизма до политических и идеологических положений. В среднем каждая 1,7 стиха упоминает Иисуса под более чем сотней наименований.

Иисус

Судя по титульному листу, назначение Книги Мормона состоит в «убеждении иудея и язычника в том, что Иисус есть Христос, Бог вечный, являющий Себя всем народам».

Книга рассказывает о том, что до земного рождения Иисус был духом «без плоти и крови», но с духовным «телом», которое выглядело подобно тому телу, которым обладал Иисус во время физической жизни. Иисус назван «Отцом и Сыном». О нём сказано, что он «Сам Бог [который] сойдёт в среду детей человеческих и искупит Свой народ», что он является «Отцом и Сыном: Отцом — потому что Он был зачат силой Божьей; а Сыном из-за плоти; таким образом став Отцом и Сыном».

Современный состав Книги Мормона

• Первая книга Нефия
• Вторая книга Нефия
• Книга Иакова
• Книга Еноса
• Книга Иарома
• Книга Омния
• Слова Мормона
• Книга Мосии
• Книга Алмы
• Книга Геламана
• Третья книга Нефия
• Четвёртая книга Нефия
• Книга Мормона
• Книга Ефера
• Книга Морония

Вопрос исторической достоверности

См. также: Археология и Книга Мормона и Лингвистика и Книга Мормона

Книга Мормона не рассматривается как исторический источник в академических и научных кругах в силу отсутствия оригиналов, вещественных подтверждений, или очевидного соответствия содержимого книги с географией Американского континента и историей и культурой его народов. Единственным свидетельством об её подлинности выступают «Свидетельство трех свидетелей» и «Свидетельство восьми свидетелей», размещенные в начале Книги Мормона, а также рассказ самого Джозефа Смита о том, как он получил и перевел листы с древними письменами. Для членов церкви достоверность Книги принимается через личное духовное откровение, а не посредством вещественных доказательств и исторического правдоподобия. Церковь Иисуса Христа Святых последних дней апеллирует к тексту Мороний 10:4, где сказано, что любой, кто, «прочтя» Книгу Мормона и «с сердцем подумав о ней», захочет удостовериться в её подлинности, может спросить об этом Бога-Отца во имя сына Его Иисуса Христа и получить ответ силой Духа Святого.

Активно опровергают историчность Книги Мормона группы, негативно относящиеся к этой Церкви и её теологии. Апологеты святых последних дней не остаются в стороне и полемизируют с работами подобного рода. Организация FARMS (Foundation for Ancient Research and Mormon Studies) — неформальное сообщество, установленное при церковном Университете Бригама Янга (BYU) с целью создания материалов, подтверждающих историчность Книги Мормона и Драгоценной Жемчужины. Несмотря на критику в адрес своего учения, Церковь Иисуса Христа Святых последних дней продолжает твёрдо придерживаться мнения, что Книга Мормона есть слово Бога, и Святые последних дней верят в то, что Книга Мормона отражает реальные факты. Руководство Церкви обращается к профессиональным историкам и ученым из среды членов Церкви не публиковать материалов, противоречащих канонам Церкви, в силу превосходства духовного знания над вещественным. Историки, публикующие материалы, ставящие под сомнение достоверность основ церкви, безоговорочно отлучаются от церкви.

Критики Книги Мормона выступали с предположением, что истинными авторами книги являлись Соломон Сполдинг (американский проповедник начала XIX в.), Оливер Каудери и Сидней Ригдон (одни из первых лидеров мормонского движения, позднее от него отлучённые).

См. также

• Библия

Ссылки

• [www.latter-daysaints.ru/materialy-dlja-izuchenija/svjashchennye-pisanija.html Текст Книги Мормона на английском языке]
• [www.lds.org/scriptures/bofm?lang=rus Текст Книги Мормона на русском языке]
• [www.latter-daysaints.ru/materialy/ Официальная информация о Книге Мормона на русском языке]
• [bookmormon.ru/ Скачать Книгу Мормона на русском языке]

Апологетика и Книга Мормона

• [www.ldsfriend.com/scriptures/standard-works/book-of-mormon/ История перевода, археологические находки по Книге Мормона]
• [farms.byu.edu Археология и Книга Мормона] (англ. язык)

Критика Книги Мормона

• [www.utlm.org/onlinebooks/3913intro.htm Информация об изменениях в тексте Книги Мормона] (англ. язык)
• [antimormon.narod.ru/chapter4.html Книга Мормона — «Новые свидетельства об Иисусе Христе»]

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Книга Мормона

– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.


Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.


Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.
– Дуняша! – прошептала она. – Дуняша! – вскрикнула она диким голосом и, вырвавшись из тишины, побежала к девичьей, навстречу бегущим к ней няне и девушкам.


17 го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром, из своей стоянки Янково, в пятнадцати верстах от Богучарова, поехали кататься верхами – попробовать новую, купленную Ильиным лошадь и разузнать, нет ли в деревнях сена.
Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.
Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
Ростов и не знал и не думал, что эта деревня, в которую он ехал, была именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
Ростов с Ильиным в последний раз выпустили на перегонку лошадей в изволок перед Богучаровым, и Ростов, перегнавший Ильина, первый вскакал в улицу деревни Богучарова.
– Ты вперед взял, – говорил раскрасневшийся Ильин.
– Да, всё вперед, и на лугу вперед, и тут, – отвечал Ростов, поглаживая рукой своего взмылившегося донца.
– А я на французской, ваше сиятельство, – сзади говорил Лаврушка, называя французской свою упряжную клячу, – перегнал бы, да только срамить не хотел.
Они шагом подъехали к амбару, у которого стояла большая толпа мужиков.
Некоторые мужики сняли шапки, некоторые, не снимая шапок, смотрели на подъехавших. Два старые длинные мужика, с сморщенными лицами и редкими бородами, вышли из кабака и с улыбками, качаясь и распевая какую то нескладную песню, подошли к офицерам.
– Молодцы! – сказал, смеясь, Ростов. – Что, сено есть?
– И одинакие какие… – сказал Ильин.
– Развесе…oo…ооо…лая бесе… бесе… – распевали мужики с счастливыми улыбками.
Один мужик вышел из толпы и подошел к Ростову.
– Вы из каких будете? – спросил он.
– Французы, – отвечал, смеючись, Ильин. – Вот и Наполеон сам, – сказал он, указывая на Лаврушку.
– Стало быть, русские будете? – переспросил мужик.
– А много вашей силы тут? – спросил другой небольшой мужик, подходя к ним.
– Много, много, – отвечал Ростов. – Да вы что ж собрались тут? – прибавил он. – Праздник, что ль?
– Старички собрались, по мирскому делу, – отвечал мужик, отходя от него.
В это время по дороге от барского дома показались две женщины и человек в белой шляпе, шедшие к офицерам.
– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица.
– Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и буду в состоянии показать вам свою готовность, – сказал Ростов, вставая. – Извольте ехать, и я отвечаю вам своей честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность, ежели вы мне только позволите конвоировать вас, – и, почтительно поклонившись, как кланяются дамам царской крови, он направился к двери.
Почтительностью своего тона Ростов как будто показывал, что, несмотря на то, что он за счастье бы счел свое знакомство с нею, он не хотел пользоваться случаем ее несчастия для сближения с нею.
Княжна Марья поняла и оценила этот тон.
– Я очень, очень благодарна вам, – сказала ему княжна по французски, – но надеюсь, что все это было только недоразуменье и что никто не виноват в том. – Княжна вдруг заплакала. – Извините меня, – сказала она.
Ростов, нахмурившись, еще раз низко поклонился и вышел из комнаты.


– Ну что, мила? Нет, брат, розовая моя прелесть, и Дуняшей зовут… – Но, взглянув на лицо Ростова, Ильин замолк. Он видел, что его герой и командир находился совсем в другом строе мыслей.
Ростов злобно оглянулся на Ильина и, не отвечая ему, быстрыми шагами направился к деревне.
– Я им покажу, я им задам, разбойникам! – говорил он про себя.
Алпатыч плывущим шагом, чтобы только не бежать, рысью едва догнал Ростова.
– Какое решение изволили принять? – сказал он, догнав его.
Ростов остановился и, сжав кулаки, вдруг грозно подвинулся на Алпатыча.
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.