Книга Руфь
| Книга Руфи (מגילת רות) | |
|---|---|
|
| |
| Юлиус Шнорр. Руфь на поле Вооза | |
| Раздел: | Исторические книги |
| Язык оригинала: | еврейский |
| Местность: | Израиль |
| Связанные персонажи: | Руфь, Ноеминь, Вооз |
| Предыдущая (православие): | Книга Судей Израилевых |
| Следующая: | Первая книга Царств |
| Викитека: |  Книга Руфи
на Викитеке
|
 Книга Руфи на Викискладе
| |
Книга Руфи (ивр. מגילת רות, Мегилат Рут или Свиток Рут) — 31-я часть Танаха, 5-я книга Ктувим, книга Ветхого Завета Библии.
В «Книге Руфи» подробно изложена история жизни главной героини книги, Руфь. «Книга Руфи» — это своего рода буколическая повесть, яркими красками рисующая патриархальный быт того времени. Рассказ о том, как бедная Руфь собирала колосья на жатве богатого Вооза, как последний, обратив на неё внимание, приказал рабочим побольше оставлять недожатых колосьев, как, по совету свекрови, Руфь стыдливо предъявила свои родственные права на Вооза и как последний перед старейшинами города утвердил своё право на неё, изложен с неподражаемой простотой и искренностью.
Содержание
Содержание книги
Книга разделена на четыре главы.
- Первая рассказывает о голоде в Земле Израиля, из-за которого Елимелех с женой Ноеминь и двумя сыновьями отправляются в Моав. Там сыновья женятся на моавитянках, спустя какое-то время Елимелех и два его сына умирают. Ноаминь остается с двумя невестками — Руфь и Орфа. Когда Ноаминь решает вернуться в Землю Израиля, лишь Руфь остается с ней.
- Вторая глава повествует о том, как Руфь собирает колоски, оставленные на поле Вооза, дальнего родственника Ноаминь, после жатвы для своей свекрови.
- Третья глава — о том, как Руфь по совету свекрови открывает Воозу, что он приходится ей родственником.
- Четвертая глава — рассказ о выкупе Воозом прав на женитьбу на Руфи и наследие Елимелеха у более близкого родственника. Руфь рожает Воозу сына, внуком которого становится Давид. Перечисляется родословная Вооза и Давида от Фареса, сына Иуды.
Место книги в Библии
«Книга Руфи» принадлежит к числу канонических и помещается в Ветхом Завете вслед за Книгой Судей. Некоторые, в частности, Иосиф Флавий даже помещали «Книгу Руфи» в «Книгу Судей». В тексте «Книги Руфи» встречаются арамаизмы и позднейшие грамматические формы, что давало повод некоторым исследователям относить её происхождение к гораздо более позднему времени; тем не менее, данные арамаизмы могли быть результатом позднейшей редакции, поэтому версия об авторстве Самуила по-прежнему считается одной из основных.
В религиозной традиции
Иудаизм
«Книга Руфи» является одной из книг Писаний, и входит в Пять Свитков (ивр. מגילות, Мегилот). «Книгу Руфи» во многих общинах читают публично в синагоге на утренней молитве праздника Шавуот. «Книга Руфи» целиком входит в антологию из книг Письменной и Устной Торы (Тикун лейл Шавуот), которую изучают в ночь праздника Шавуот, когда празднуется дарование Торы у горы Синай. Существует несколько причин, связывающих «Книгу Руфи» с праздником Шавуот:
- Присоединение Руфи к еврейскому народу (гиюр) подобно принятию евреями Торы у горы Синай
- В конце «Книги Руфи» упоминается рождение её правнука, царя Давида, который по преданию умер в Шавуот
- Основные события «Книги Руфи» связаны со временем жатвы.
Христианство
Через Давида, по свидетельству Евангелия, Руфь является и праматерью Сына Давидова, Иисуса, в родословной которого, среди немногих женщин, значится и её имя (Мф. 1:5).
В астрономии
В честь «Книги Руфи» и её героини назван астероид (798) Руфь, открытый в 1914 году.
Напишите отзыв о статье "Книга Руфь"
Литература
- Шмаина-Великанова А.И. Книга Руфи как символическая повесть. М.: Институт св. Фомы, 2010.
- Книга Руфи. Перевод. Введение в изучение Книги Руфи. Комментарий/ А.И. Шмаина-Великанова; М.: Изд. РГГУ, 2011
См. также
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Книга Руфь
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
