Книга шифров

Книга шифров

«Книга шифров. Тайная история шифров и их расшифровки» (англ. The Code Book: The Science of Secrecy from Ancient Egypt to Quantum Cryptography) — это книга британского научно-популярного писателя Самона Сингха об истории развития различных способов шифрования начиная с древних времен и до наших дней, о непрекращающейся борьбе шифровальщиков и дешифровальщиков, об исторических интригах и военных тайнах.

В книге рассказывается о том, что секретная передача информации может осуществляться двумя путями:

• Стеганография: скрыть сам факт наличия какого-либо сообщения (например симпатические чернила, микроточка);
• Криптография: скрыть смысл сообщения - процесс, известный как шифрование.

В свою очередь криптография может быть разделена на два направления: перестановка и замена.

В свою очередь замена может быть разделена на два направления: замена слов (код) и замена букв (шифр)

Стеганография и криптография являются независимыми, но для обеспечения максимально возможной секретности, чтобы и зашифровать и скрыть сообщение, можно использовать их совместно.

						Код (замена слов)
		СТЕГАНОГРАФИЯ			↗
	↗			Замена
Тайнопись			↗		↘	Шифр (замена букв)
	↘	КРИПТОГРАФИЯ
			↘
				Перестановка

В книге рассказывается история криптографии, которая прошла в своем развитии этапы, начиная с использования древнейших механических устройств (например, скитала, диск Энея) и простых способов шифрования посредством моноалфавитных шифров (см.например, Шифр Цезаря, Квадрат Полибия), затем появление в средние века полиалфавитных шифров (см.например, Шифр Виженера), в середине ХХ веке к использованию электромеханических устройств шифрования (см.например, Энигма), во второй половине ХХ века математической криптографии (см.например, RSA, DES, ГОСТ 28147-89) и до современных способов защиты.

Из авторского «Вступления» к книге :

«Стремление обеспечить секретность означало, что в государствах функционировали подразделения, создающие коды и шифры и отвечающие за обеспечение секретности связи путём разработки и использования самых надежных шифров. А в тоже самое время дешифровальщики врага старались раскрыть эти шифры и выведать секреты. Дешифровальщики являли собой алхимиков от лингвистики − племя колдунов, пытающихся с помощью магии получить осмысленные слова из бессмысленного набора символов. История кодов и шифров − это многовековая история поединка между создателями шифров и теми, кто их взламывает, интеллектуальная гонка вооружений, которая оказала разительное влияние на ход истории.»

Внешние ссылки

• [www.simonsingh.net/The-Code-Book Веб-сайт автора книги (на английском языке)]

Отрывок, характеризующий Книга шифров

Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.

Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.

Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.


Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого.