Кнуд Лавард

Кнуд Лавард дат. Knud Lavard<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Кнуд Лавард. Изображение в церкви Вигерстеда вблизи Рингстеда.</td></tr>
ярл Шлезвига
1115 — 1131
Преемник:	Магнус Сильный
Наследник:	Вальдемар I Великий
король Венедов
1129 — 1131
Предшественник:	Святополк (князь бодричей)
Преемник:	Прибыслав Вагрский и Никлот
Рождение:	12 марта 1096(1096-03-12)
Смерть:	7 января 1131(1131-01-07) (34 года)
Отец:	Эрик I
Супруга:	Ингеборга Киевская
Дети:	Маргарет, Кристин, Катрин, Вальдемар I Великий

Кнуд Лавард (дат. Knud Lavard, 12 марта 1096 — 7 января 1131) — сын короля Дании Эрика I.

Династия
Свена Эстридсена

Свен II Эстридсен Дети    Харальд III    Кнуд IV Святой    Олаф I    Эрик I    Нильс Харальд III Кнуд IV Святой Олаф I Эрик I Дети    Кнуд Лавард       Дети           Вальдемар I Великий    Эрик II Нильс Дети    Магнус Сильный       Дети           Кнуд V Эрик II Дети    Свен III Эрик III (внук Эрика I) Свен III  и  Кнуд V Вальдемар I Великий

Герцог Шлезвига

На выборах короля после смерти Эрика I Кнуд не рассматривался в качестве претендента, поскольку ему в то время было меньше 10 лет. В итоге королём был избран брат Эрика Нильс. В 1115 году король сделал его ярлом Южной Ютландии (Шлезвига), и следующие 15 лет он провёл в сражениях с вендами. Позднее Кнуд сам провозгласил себя герцогом (дат. hertug) Шлезвига.

В конце концов Кнуду удалось установить мир на границе, а после того как в 1129 княжеский род вендов угас, император Священной Римской империи сделал его князем и даровал титул герцога Гольштейнского.

Король бодричей

Кнуд, купив в 1129 году у Лотаря право именоваться королём бодричей, признал себя вассалом императора. В этот же год он вторгся в своё королевство и основал Альберг. Пленив во время вторжения другого претендента на трон Прибыслава и Никлота («старшего в бодрицкой земле»), Кнуд стал править над бодричами. Пленники в оковах были отправлены в темницу Шлезвига, где и находились до тех пор пока не заплатили выкупа и не признали Кнута своим правителем.

Кнуд покровительствовал Вицелину и Людольфу, продолжавшим христианизацию земли.

Убийство и его последствия

Кнуд был довольно популярен и воспринимался как преемник своего дяди, этим он нажил себе врагов при королевском дворе, которые подвергали сомнению его лояльность и опасались его близости к императору, вассалом которого он был как владетель Гольштейна. Неизвестно, имели ли подозрения основания, но в 1131 году его соперник, сын короля Нильса Магнус, организовал убийство Кнуда — в лесу Харальдстед (дат. Haraldsted) к северу от Рингстеда в центре Зеландии.

Это убийство спровоцировало восстание, переросшее в гражданскую войну. В решающем сражении между сторонниками противоборствующих партий 4 июня 1134 году у бухты Фотевик в Сконе Магнус погиб, Нильс бежал, но позже также был убит. Борьба за трон продолжалась ещё много лет, пока в 1157 к власти не пришёл сын Кнуда Вальдемар, родившийся через несколько дней после его смерти. Популярность в народе, коварное убийство и последующее воцарение его сына способствовали скорой канонизации Кнуда в 1170 году.

Своё прозвище Lavard Кнуд получил от вендов (ободритов), означает оно Господин. Это слово имеет то же происхождение, что и англ. Lord.

В 1131 году после гибели Кнуда Лаварда бодричскую державу разделили Прибыслав и Никлот.

Семья

Муж приблизительно с 1116 года Ингеборги, дочери Мстислава Великого

• Маргарет
• Кристин Жена Магнуса IV Слепого.
• Катрин Жена Преслава, третьего сына Никлота
• Вальдемар I Великий (1131—1182) Король Дании с 1157. Женат на Софии Русской.

Литература

• Гельмольд из Босау. Славянская хроника. [www.vostlit.info/haupt-Dateien/index-Dateien/G.phtml Книга 1 глава 49]

Ссылки

• [fmg.ac/Projects/MedLands/DENMARK.htm#_Toc196361199 KNUD "Lavard/the Lord"] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 28 декабря 2012.
• [www.manfred-hiebl.de/mittelalter-genealogie/mittelalter/koenige/daenemark/knut_4_laward_koenig_1131.html Knut IV. Laward] (нем.). Genealogie des Mittelalters. Проверено 28 декабря 2012. [www.webcitation.org/6DR96FnZj Архивировано из первоисточника 5 января 2013].

</center>

Отрывок, характеризующий Кнуд Лавард

На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.