Вальдек
| Вальдек-Пирмонт | |||||||||
| нем. Waldeck und Pyrmont | |||||||||
| |||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| |||||||||
 Вальдек-Пирмонт в составе Германской империи | |||||||||
| Столица | Вальдек (до 1655) Арользен[1] | ||||||||
| Язык(и) | немецкий | ||||||||
| Площадь | 1 121 км² (1905) | ||||||||
| Население | 59 000 чел. (1905) | ||||||||
| Форма правления | монархия | ||||||||
| Династия | Вальдекский дом | ||||||||
| История | |||||||||
| - 1180 | Образовано | ||||||||
| - 1712 | Княжество | ||||||||
| - 1868 | Под администрацией Пруссии | ||||||||
| - 1871 | Германская империя | ||||||||
| - 1918 | Ноябрьская революция | ||||||||
| - 1929 | Ликвидировано | ||||||||
Ва́льдек (нем. Waldeck), в 1625—1805 и 1815—1918 годах Вальдек-Пирмонт (нем. Waldeck und Pyrmont) — государственное образование (графство, с 1712 года княжество) на территории современной Германии, существовавшее с 1180 года под властью владетельного дома Вальдек.
С 1918 года Вальдек — государство в составе Веймарской республики. В 1929 году был присоединён к свободному государству Пруссия. Сегодня территории бывшего княжества входят в состав федеральных земель Гессен и Нижняя Саксония.
Содержание
История
С начала XII века Вальдек был графством в составе Священной Римской империи, управлявшимся графами одноимённой династии. Князья Вальдек происходят от графов Шваленберг, основателем графства считается граф Шваленберг Фольквин II (1136/7—1177/8), присоединивший замок Вальдек к своим владениям и к своему титулу. Граф Винекинд и его брат Герман упоминаются уже в 1189 году под именем графов Вальдек.
Настоящим родоначальником Вальдеков был граф Адольф (1214—1270), владения которого оставались неразделенными до 1307 года.
Около этого времени умер Генрих Железный, и его сыновья, Адольф и Генрих, основали две линии: Ландау и Вальдек, из которых первая прекратилась в 1495 году.
В 1526 году, в правление графа Филиппа IV, в Вальдеке введена Реформация, и Филипп присоединился к Шмалькальденскому союзу протестантских князей.
В 1625 году графы Вальдека унаследовали графство Пирмонт, соответственно и сменив название государства на Вальдек-Пирмонт.
В 1655 году резиденция правителей была перенесена из замка Вальдек, который впервые упоминается в 1120 году, в Арользен.
В январе 1712 года император Карл VI сделал графа Вальдек-Пирмонта, Фридриха Антона Ульриха, князем.
В 1805 году Вальдек-Пирмонт был разделен между сыновьями князя Карла Августа, и Пирмонт стал отдельным княжеством, однако в 1812 году, после смерти одного из братьев, был вновь объединён с Вальдеком под скипетором второго, князя Георга I.
Его сын Георг Фридрих Генрих заменил в 1814 году старую сословную конституцию новой, но встретил сильное сопротивление со стороны сословий, увидевших в этом нарушение своих прав. В то же время независимость княжества была подтверждена в 1815 году Венским конгрессом, и Вальдек-Пирмонт стал членом Германского союза.
Результатом совещаний с дворянством и городами явилась новая конституция от 19 апреля 1816 года, которая просуществовала до 1848 года.
В войне 1866 года Вальдек-Пирмонт принял сторону Пруссии. Так как по своей бедности страна не могла принять на себя новые тягости, сопряженные с присоединением к Северогерманскому союзу, то по договору от 18 июля 1867 года управление Вальдеком было уступлено на 10 лет Пруссии. С 1868 года княжество управлялось Пруссией, но сохраняло некоторый внутренний суверенитет. Прусская администрация, находившаяся в княжестве на основании десятилетнего договора, должна была служить для уменьшения государственных затрат. Этот договор постоянно продлевался с интервалом 10 лет вплоть до фактического присоединения Вальдека к Пруссии в 1929 году.
В 1871 году княжество стало частью Германской империи.
В 1905 году территория Вальдек-Пирмонта составляла 1121 км², население — 59 000 человек.
После Первой мировой войны и Ноябрьской революции монархия была упразднена, с 1918 года княжество стало свободным государством в составе Веймарской республики.
В 1922 году от Свободного государства Вальдек был отделён район Пирмонт и передан Пруссии. В 1929 году Свободное государство Вальдек вошло в состав Пруссии, и районы Вальдека были включены в состав провинции Гессен-Нассау, административного округа Гессен. В 1942 году бывшие районы Вальдека были объединены в район Вальдек.
Административное деление
Территория Вальдека делилась на 4 района (Kreis):
- Район Эдера (Kreis der Eder)
- Район Эйзенберна (Kreis des Eisenbergs)
- Район Твиста (Kreis der Twiste)
- Район Пирмонт (Kreis Pyrmont)
Князья Вальдек-Пирмонтские (1712—1918)
- Фридрих Антон Ульрих (1712—1728)
- Карл Август (1728—1763)
- Фридрих Карл Август (1763—1812)
- Георг I (1812—1813)
- Георг II (1813—1845)
- Георг Виктор (1845—1893)
- Фридрих Адольф Герман (1893—1918); брат королевы Нидерландов Эммы Вальдек-Пирмонтской.
Напишите отзыв о статье "Вальдек"
Примечания
- ↑ Арользен // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Ссылки
- [www.deutsche-schutzgebiete.de/fuerstentum_waldeck.htm Principality of Waldeck] (нем.)
- Вальдек, княжество в Германии // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
| ||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Вальдек
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.
Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
