Князья Нгуен
Князья Нгуе́н (вьетн. Chúa Nguyễn; 1558—1777) — правители южной части вьетнамской территории в эпоху Возрождённой династии Ле. Формально они признавали власть императора, но реально были независимыми правителями на вьетнамском юге. В 1777 году Нгуены были уничтожены восставшими тэйшонами, но один из рода князей Нгуенов спасся и впоследствии стал основателем последней вьетнамской императорской Династии Нгуен.
Содержание
Союз Чиней и Нгуенов
Князья Нгуен ведут своё происхождение от могущественного клана провинции Тханьхоа. Этот клан поддерживал Ле Лоя в его войне за независимость против китайской династии Мин. С этого момента Нгуены вошли в число самых знатных семей Вьетнама. Возможно, самым знаменитым представителем рода в то время была Нгуен Тхи Ань, жена императора Ле Тхань Тонга и фактический правитель Вьетнама с 1422 по 1459 год.
В 1527 году Мак Данг Зунг сместил императора Ле Кунг Хоанга и основал новую династию Мак. Князья Нгуен и князья Чинь вернулись в провинцию Тханьхоа, отказавшись признать власть Маков. Все области южнее Красной реки оказались под их контролем. Союз Чиней и Нгуенов возглавлял Нгуен Ким, дочь которого была замужем за Чинь Кьемом, главой рода Чинь.
В 1545 году Нгуен Ким был убит. Главой союза должен был стать его сын Нгуен Уонг, но он также был убит, и лидерство перешло к Чинь Кьему. Другой сын Кима, Нгуен Хоанг, был послан на юг для управления провинцией О-Чау (сейчас Куангбинь и Куангнам). Обосновавшись в городе Фусуан (Хюэ) князья Нгуен начали распространять свою власть на юг, в то время как князья Чинь продолжали воевать с Маками за Северный Вьетнам.
В 1592 году город Донг До (Ханой) был захвачен армией Чинь Тунга. На следующий год Нгуен Хоанг пришёл помочь Чиням в уничтожении остатков армии Маков, однако вскоре Нгуен Хоанг перестал подчиняться приказам из Ханоя.
Первые связи с европейцами
Князья Нгуен первые пошли на контакт с европейцами и впоследствии были более открыты для Европы, чем Чини. Возможно, именно португальское огнестрельное оружие помогло Нгуенам отразить первые нашествия Чиней. В то же время, Нгуены активно торговали с Японией и Китаем.
В 1615 году португальцы основали торговую факторию в Фэйфо (Хойан), около Хюэ. Но после перемирия 1672 года потребность в европейском оружии ослабла и Хойан так и не стал крупным торговым портом подобно Гоа или Макао.
В 1640 году Александр де Род вернулся во Вьетнам, на этот раз ко двору Нгуенов в Хюэ. Он приступил к миссионерской деятельности и постройке церквей. Через шесть лет князь Нгуен Фук Лан пришел к тем же выводам, что и князь Чинь до этого — он решил, что Де Род и католицизм угрожает его власти. Де Род был приговорён к смерти, но затем приговор заменили на изгнание с угрозой казни в случае возвращения.
Война Чиней и Нгуенов
 |
Этот раздел статьи ещё не написан. Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел.
Вы можете помочь проекту, написав этот раздел. |
Завоевание Юга
В 1714 году Нгуены послали армию в Камбоджу, чтобы поддержать Кео Фа, претендента на трон Камбоджи. Сиам встал на сторону Прей Срей Тхомеа и стал сражаться против вьетнамцев. При Бантеймеа вьетнамцы разбили сиамскую армию, но в итоге они были вынуждены признать сиамского претендента в обмен на территории в Камбодже.
Чуть позже, в 1739 году, кхмеры попытались отбить утраченные земли. Война продлилась 10 лет, и в итоге вьетнамцы отбили все набеги кхмеров и удержали за собой дельту Меконга.
Когда Сиам ввязался в войну с Бирмой, Нгуены начали ещё одну кампанию против Камбоджи и в 1755 году завоевали дополнительные территории. К концу войны Нгуены захватили Хатьен — порт в Сиамском заливе (город в современной вьетнамской провинции Кьензянг) — и угрожали Пномпеню.
В правление сиамского короля Прайя Таксина сиамцы снова пришли на помощь кхмерам. Новая война с Нгуенами началась в 1769 году. Нгуенам удалось одержать несколько побед, но в 1773 году в связи с восстанием тэйшонов Нгуены были вынуждены покинуть Камбоджу.
Гибель Нгуенов
В 1771 году произошло восстание тэйшонов, вызванное ростом налогов и неудачными войнами за Камбоджу. В 1773 году восставшие захватили город Куинён, после чего восстание распространилось на весь вьетнамский юг. В 1774 году, видя ослабление Нгуенов, князья Чинь возобновили войну, в очередной раз послав армию на штурм донгхойских стен. На этот раз им удалось прорваться за стену и захватить Хюэ. Нгуены отступили в Зядинь (Сайгон). Нгуенам пришлось сражаться и против Чиней, и против Тэйшонов, и в обоих случаях неудачно. В 1777 году Сайгон пал, и весь род Нгуенов был истреблён, за исключением Нгуен Фук Аня, который бежал в Хатьен, а затем в Таиланд.
В 1780 году Нгуен Фук Ань вместе с тайской армией вторгся во Вьетнам, но тайская армия была разбита, король Таксин вскоре погиб во время переворота, а новый король не был заинтересовал в войне с Вьетнамом. Нгуен Фук Ань бежал на остров Фукуок.
Список князей Нгуен
- Нгуен Хоанг Ду
- Нгуен Ким ?−1545
- Нгуен Хоанг 1558—1613
- Нгуен Фук Нгуен 1613—1635
- Нгуен Фук Лан 1635—1648
- Нгуен Фук Тан 1648—1687
- Нгуен Фук Чан 1687—1691
- Нгуен Фук Чу 1691—1725
- Нгуен Фук Чу 1725—1738
- Нгуен Фук Кхоат (1738—1765, также известен как «Князь Ву» или «Ву Выонг» (Король Ву))
- Нгуен Фук Тхуан 1765—1777 (1776—1777, соправитель Нгуен Фук Дынга)
- Нгуен Фук Ань 1778—1801
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Напишите отзыв о статье "Князья Нгуен"
Отрывок, характеризующий Князья Нгуен
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
– Вишь, пыхнул опять, – проговорил Тушин шопотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, – теперь мячик жди – отсылать назад.
– Что прикажете, ваше благородие? – спросил фейерверкер, близко стоявший около него и слышавший, что он бормотал что то.
– Ничего, гранату… – отвечал он.
«Ну ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый номер второго орудия в его мире был дядя ; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.
Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
