Список правителей Моравии
Поделись знанием:
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.
Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.
Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.
Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
(перенаправлено с «Князь Моравии»)
Правители Моравии известны с IX века. В список включены правители феодальных образований, располагавшихся на территории Моравии с IX века, когда Моравия была ядром Великоморавской державы, и до 1611 года, когда Моравия окончательно оказалась подчинена королям Чехии. Феодальные образования располагаются в порядке их образования, их правители отсортированы в хронологическом порядке.
Содержание
Правители Великой Моравии
Первоначально Моравия входила в состав государства Само. В 822 году Моравия стала ядром Великоморавской державы, в состав которой, кроме того, входили территории Чехии, Словакии, Венгрии и часть Силезии. Управляли в ней правители из славянской династии Моймировичей. Но в конце IX века начались междоусобицы, в 907 году вторглись венгры, после чего Великая Моравия распалась.
| № | Имя | Портрет | Родился | Умер | Годы правления | Комментарии |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Моймир I |  |
около 795 | 846 | 830—846 | Первый достоверно известный правитель Моравии, основатель Великоморавской державы и династии Моймировичей. |
| 2 | Ростислав |  |
??? | после 870 | 846—870 | Племянник предыдущего. Поставлен правителем королём Восточно-Франкского королевства Людовиком II Немецким, считавшего Ростислава своим вассалом. В 870 году свергнут и ослеплён. |
| 3 | Святополк I |  |
около 830 | 894 | 871—894 | Племянник предыдущего, с конца 850-х — князь Нитры. Поднял восстание против Ростислава и в 871 году стал правителем государства. При нём Великая Моравия достигла пика своего могущества. |
| 4 | Моймир II |  |
??? | ??? | ??? | Сын предыдущего. Получил часть государства, его братья получили Нитру (Святополк II) и область в районе современной Братиславы (Предслав). Моймир II — последний известный правитель государства, после вторжения венгров Великая Моравия прекратила существование. |
Князья Моравии
В первую половину X века Моравия была буферной зоной между Чешским княжеством и венграми. Вероятно, что в ней существовали местные князья, но о них ничего не известно. Во второй половине X века Моравия попала в круг интересов чешских князей Пржемысловичей и была присоединена чешским князем Болеславом I Грозным к Чехии. В 1003 году Моравия была захвачена польским князем Болеславом I Храбрым. В составе Польши она оставалась до 1019 года, пока князь Чехии Ольдржих не отвоевал её обратно.
| № | Имя | Портрет | Родился | Умер | Годы правления | Комментарии |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Бржетислав I |  |
1002/1005 | 1055 | 1019—1033 | Сын князя Ольджиха. В 1019 году посажен в Моравии своим отцом. |
| 2 | Ольдржих |  |
? | 1034 | 1033—1034 | Князь Чехии с 1012 года. Изгнал сына из Моравии в 1033 году. |
| 3 | Бржетислав I | |
1002/1005 | 10 января 1055 | 1034—1049 | Вторично. После смерти отца стал князем Чехии и Моравии. |
| 4 | Спытигнев II |  |
1031 | 28 января 1061 | 1049—1054 | Старший сын Бржетислава I. В 1049 году посажен князем Моравии, где правил до смерти отца. |
В 1054 году князь Бржетислав I постановил, что старший в роду должен править в Праге, а младшие получают Моравию и должны подчиняться старшему князю. Согласно этому старший сын Бржетислава, Спытигнев II, стал в 1055 году князем Чехии. Моравия была разделена на 2 части, которые получили второй и третий сын Бржетислава. Вратислав получил часть Моравии с местопребыванием в Оломоуце (Оломоуцкое княжество), Конрад в итоге часть Моравии с местопребыванием в Брно, составившие Брненское княжество. Позже из него выделилось Зноемское княжество.
Князья Моравии в Брно
| № | Имя | Портрет | Родился | Умер | Годы правления | Комментарии |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Конрад I |  |
? | 6 сентября 1093 | 1054—1055 | Третий сын Бржетислава I. |
| 2 | Спытигнев II | |
1031 | 28 января 1061 | 1055—1061 | Князь Чехии с 1055. |
| 3 | Конрад I | |
? | 6 сентября 1093 | 1061—1092 | Вторично. В 1092 году стал князем Чехии. |
| 4 | Ольдржих (Удальрих) | ? | 27 марта 1113 | 1092—1097 | Сын Конрада I. В 1097 году смещён князем Чехии Бржетиславом II. | |
| 5 | Борживой II |  |
ок. 1065 | 2 февраля 1124 | 1097—1101 | Брат Бжетислава II Чешского, 3-й сын чешского князя Вратислава II. Князь Чехии 1100—1107, 1117—1120 |
| 6 | Ольдржих (Удальрих) | ? | 27 марта 1113 | 1101—1113 | Вторично. | |
| 7 | Владислав I |  |
? | 12 апреля 1125 | 1113—1115 | 4-й сын князя Вратислава II. Князь Чехии 1109—1117, 1120—1125 |
| 8 | Собеслав I |  |
ок. 1075 | 14 февраля 1140 | 1115—1123 | 5-й сын князя Вратислава II. Князь Чехии 1125—1140 |
| 9 | Ота (Оттон) II Оломоуцкий | ? | 18 февраля 1126 | 1123—1126 | Князь Оломоуцкий 1107—1110, 1113—1126 | |
| 10 | Вратислав | ? | 1155 | 1126—1129 | Сын брненского князя Ольдржиха. | |
| 11 | Собеслав I | |
ок. 1075 | 14 февраля 1140 | 1129—1130 | Вторично |
| 12 | Вратислав | ? | 1155 | 1130—1155 | Вторично. | |
| 13 | Конрад II Зноемский | ? | после 1161 | 1156 — после 1161 | князь Зноемский 1123 — после 1161 | |
| 14 | Владислав II | ? | 18 января 1174 | после 1161—1172 | князь Чехии 1140—1158, король Чехии 1158—1172 | |
| 15 | Бедржих (Фридрих) |  |
? | 25 марта 1189 | 1172—1173 | Сын Владислава II, князь Чехии 1172—1173, 1178—1189 |
| 16 | Вацлав II | 1137 | 1192 | 1173—1177 | Сын Собеслава I, князь Чехии в 1191—1192. | |
| 17 | Конрад II Ота |  |
? | 9 сентября 1191 | 1177—1189 | Сын Конрада II Зноемского, князь Зноемский после 1161—1191, князь Оломоуцкий 1182—1189, маркграф Моравии 1182—1189, князь Чехии 1182, 1189—1191 |
| 18 | Спытигнев | ? | 1198 | 1189—1192 | Сыновья Вратислава Брненского, правили совместно | |
| Святополк Емницкий | ? | до 5 июня 1201 | ||||
| 19 | Владислав Йиндржих |  |
? | 12 августа 1222 | 1192—1194 | Сын короля Владислава II. Маркграф Моравии 1192—1194, 1197—1222, князь Чехии в 1197. |
| 20 | Спытигнев | ? | 1198 | 1194—1198/1200 | Вторично. | |
| Святополк Емницкий | ? | до 5 июня 1201 |
После смерти Святополка Емницкого Брненское княжество вошло в состав владений маркграфа Моравии Владислава Йиндржиха.
Князья Моравии в Оломоуце
| № | Имя | Портрет | Родился | Умер | Годы правления | Комментарии |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Вратислав II |  |
1035 | 14 января 1092 | 1054—1061 | 2-й сын Бржетислава I, князь Чехии 1061—1085, 1-й король Чехии 1086-1092 |
| 2 | Ота (Оттон) I | ? | 9 июля 1087 | 1061—1087 | 5-й сын Бржетислава I. | |
| 3 | Болеслав | ? | 11 августа 1091 | 1087—1091 | Сын короля Вратислава II, назначен отцом князем Оломоуца. | |
| 4 | Святополк | ? | 21 сентября 1109 | 1095—1109/1110 | Сыновья Оты I Оломоуцкого, правили совместно. До около 1095 года из-за малолетства Святополка и Оты княжество находилось под управлением их матери, Евфемии (Людмилы) Венгерской. | |
| Ота (Оттон) II | ? | 18 февраля 1126 | ||||
| 5 | Владислав I | |
? | 12 апреля 1125 | 1110—1113 | 4-й сын князя Вратислава II. Князь Чехии 1109—1117, 1120—1125. |
| 6 | Ота (Оттон) II | ? | 18 февраля 1126 | 1113—1126 | Вторично, князь Брненский 1123—1126. | |
| 7 | Вацлав I | ? | 1 марта 1130 | 1126—1130 | Сын Святополка Оломоуцкого. | |
| 8 | Собеслав I | |
ок. 1075 | 14 февраля 1140 | 1130—1135 | 5-й сын князя Вратислава II. Князь Чехии 1125—1140 |
| 9 | Лупольт (Леопольд) | ? | после 1137 | 1135—1137 | Сын князя Чехии Борживоя II, владел Оломоуцем по воле князя Собеслава. | |
| 10 | Владислав II | ? | 1165 | 1137—1140 | Сын Собеслава I, в 1138 году признан его наследником в Праге, но после его смерти утверждён не был. | |
| 11 | Ота (Оттон) III Детлеб | 1122 | 12 мая 1160 | 1140—1160 | Сын Оты II Оломоуцкого. | |
| 12 | Владислав III | ? | 18 января 1174 | 1160—1162 | князь Чехии (Владислав II) 1140—1158, король Чехии (Владислав I) 1158—1172 | |
| 13 | Бедржих (Фридрих) | |
? | 25 марта 1189 | 1162—1173 | Сын Владислава II, князь Чехии 1172—1173, 1178—1189 |
| 14 | Ольдржих (Ульрих) | 1134 | 18 октября 1177 | 1173—1177 | Сын Собеслава I, поставлен братом, князем Чехии Собеславом II. | |
| 15 | Вацлав II | 1137 | 1192 | 1174—1179 | Сын Собеслава I, князь Брно 1173—1174, князь Чехии в 1191—1192. | |
| 16 | Пржемысл Оттокар I |  |
1155/1167 | 15 декабря 1230 | 1179—1182 | Сын Владислава II, поставлен братом Бедржихом. Князь Чехии 1192—1193, 1197—1198, король Чехии с 1198 |
| 17 | Конрад II Ота | |
? | 9 сентября 1191 | 1182—1189 | Сын Конрада II Зноемского, князь Зноемский после 1161—1191, князь Брненский 1177—1189, маркграф Моравии 1182—1189, князь Чехии 1182, 1189—1191 |
| 18 | Владимир | 1145 | до 11 декабря 1200 | 1189—1192 | Сыновья Оты III Детлеба, правили совместно. | |
| Бржетислав | ? | до 1201 | ||||
| 19 | Владислав Йиндржих | |
? | 12 августа 1222 | 1192—1194 | Сын короля Владислава II. Маркграф Моравии 1192—1194, 1197—1222, князь Чехии в 1197. |
| 20 | Владимир | 1145 | до 11 декабря 1200 | 1194—1200/1201 | Вторично | |
| Бржетислав | ? | до 1201 |
В 1200/1201 году Оломоуцкое княжество вошло в состав владений маркграфа Моравии Владислава Йиндржиха.
Князья Моравии в Зноймо
| № | Имя | Портрет | Родился | Умер | Годы правления | Комментарии |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Литольд | ? | 15 марта 1112 | 1092—1097 | Сын Конрада I Брненского. | |
| 2 | Борживой II | |
ок. 1065 | 2 февраля 1124 | 1097—1101 | Брат Бжетислава II Чешского, 3-й сын чешского князя Вратислава II. Князь Брно 1097—1101 Князь Чехии 1100—1107, 1117—1120 |
| 3 | Литольд | ? | 15 марта 1112 | 1101—1112 | Вторично. | |
| 4 | Ольдржих (Удальрих) | ? | 27 марта 1113 | 1112—1113 | Брат Литольда Зноемского. | |
| 5 | Собеслав I | |
ок. 1075 | 14 февраля 1140 | 1113—1123 | 5-й сын князя Вратислава II. Князь Чехии 1125—1140 |
| 6 | Конрад II Зноемский | ? | после 1161 | 1123—1128 1134 — после 1161 |
Сын Литольда Зноемского. Князь Брно 1156 — после 1161. В 1128—1134 находился в заключении у князя Чехии Собеслава I. | |
| 7 | Конрад II Ота | |
? | 9 сентября 1191 | после 1161—1189 | Сын Конрада II Зноемского, князь Оломоуцкий 1182—1189, князь Брненский 1177—1189, маркграф Моравии 1182—1189, князь Чехии 1182, 1189—1191 |
| 8 | Владислав Йиндржих | |
? | 12 августа 1222 | 1192—1194 | Сын короля Владислава II. Маркграф Моравии 1192—1194, 1197—1222, князь Чехии в 1197 |
| 9 | Йиндржих (Генрих) Бржетислав | ? | 15 июня 1197 | 1194—1197 | Сын Генриха, 4-го сына князя Чехии Владислава I. Епископ Праги 1182—1197, князь Чехии 1193—1197. |
В 1197 году Зноемское княжество вошло в состав владений маркграфа Моравии Владислава Йиндржиха.
Маркграфы Моравии
В 1182 году императором Фридрихом I Барбароссой был создан титул маркграфа Моравии, который получил Конрад II Ота, объединивший в своих руках 3 моравских княжества. По Сицилийской Золотой булле, которую дал в 1212 году император Фридрих II, маркграф Моравии Владислав Йиндржих, брат короля Пржемысла Оттокара I, получил ряд привилегий. Моравия при этом считалась леном короля Чехии, который при отсутствии наследников у маркграфа после его смерти возвращалась к королю.
Пржемысловичи
| № | Имя | Портрет | Родился | Умер | Годы правления | Комментарии |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Конрад II Ота | |
? | 9 сентября 1191 | 1182—1189 | Сын Конрада II Зноемского, князь Оломоуцкий 1182—1189, князь Брненский 1177—1189, князь Зноемский после 1162 — 1191, маркграф Моравии 1182—1189, князь Чехии 1182, 1189—1191 |
| 2 | Владислав Йиндржих | |
? | 12 августа 1222 | 1192—1194 1197—1222 |
Сын короля Владислава II. Маркграф Моравии 1192—1194, 1197—1222, князь Чехии в 1197 |
| 3 | Владислав (II) | 1207 | 10 февраля 1228 | 1224—1228 | Сын короля Пржемысла Оттокара I. | |
| 4 | Пржемысл | 1209 | 16 октября 1239 | 1228—1239 | Сын короля Пржемысла Оттокара I. | |
| 5 | Владислав (III) | ? | 3 января 1247 | 1246—1247 | Старший сын и наследник короля Вацлава I. | |
| 6 | Пржемысл Оттокар II |  |
1233 | 26 августа 1278 | 1247—1278 | Второй сын короля Вацлава I, король Чехии с 1253 |
| 7 | Вацлав II |  |
17 сентября 1271 | 21 июня 1305 | 1283—1305 | Сын Пржемысла Оттокара II, король Чехии 1283—1305, король Польши 1300—1305 |
| 8 | Вацлав III |  |
6 октября 1289 | 4 августа 1306 | 1305—1306 | Сын Вацлава II, король Чехии и Польши 1305—1306 |
Разные династии
| № | Имя | Портрет | Родился | Умер | Годы правления | Комментарии |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Генрих Хорутанский |  |
около 1265 | 2 апреля 1335 | 1306 | Из Горицко-Тирольской династии, король Чехии 1306, 1307—1310, граф Тироля, герцог Каринтии и Крайны 1310—1335. Стал королём Чехии в августе 1306 года как муж Анны, дочери короля Вацлава II. Но через месяц был выгнан герцогом Австрии Рудольфом III. |
| 2 | Рудольф I Габсбург |  |
1281 | 3/4 июля 1307 | 1306—1307 | Герцог Австрии и Штирии (Рудольф III) 1298—1307, король Чехии и титулярный король Польши 1306—1307. Предъявил претензии на чешскую корону как на освободившийся имперский феодальный лен. Захватил королевство в 1306 году, но в следующем году умер. |
| 3 | Генрих Хорутанский | |
около 1265 | 2 апреля 1335 | 1307—1310 | Вторично. Вернулся после смерти Рудольфа Габсбурга, но в 1310 году был изгнан из Чехии Люксембургами. |
Люксембурги
| № | Имя | Портрет | Родился | Умер | Годы правления | Комментарии |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Ян (Иоанн) Слепой |  |
10 августа 1296 | 26 августа 1346 | 1310—1333 | Сын императора Генриха VII Люксембургского. Граф Люксембурга 1310—1346, король Чехии 1310—1346. Корону получил благодаря женитьбе на Елизавете, дочери короля Вацлава II. |
| 2 | Карел (Карл) |  |
14 мая 1316 | 29 ноября 1378 | 1333—1349 | Сын Яна I Слепого. Король Чехии (Карел I) 1346—1378, граф Люксембурга 1346—1353, король Германии 1349—1378, король Италии 1355—1378, император Священной Римской империи (Карл IV) 1355—1378. |
| 3 | Ян Йиндржих (Иоанн Генрих) |
 |
12 февраля 1322 | 12 ноября 1375 | 1349—1375 | Младший сын Яна I Люксембургского. Граф Тироля 1335—1341 Став королём Германии, Карл I передал Моравию своему младшему брату. |
| 4 | Йост (Йодок) |  |
29 января 1351 | 18 января 1411 | 1375—1411 | Старший сын Яна Йиндржиха Моравского. Маркграф и курфюрст Бранденбурга 1388—1411, герцог Люксембурга 1388—1411, анти-король Германии 1410—1411. Формально Моравия находилась в совместном владении трёх братьев. |
| 5 | Прокоп | 1356/1358 | 24 сентября 1405 | 1375—1405 | Сын Яна Йиндржиха Моравского. Принёс феодальную присягу старшему брату Йосту. | |
| 6 | Ян Собеслав | 1356/1358 | 12 октября 1394 | 1375—1380 | Сын Яна Йиндржиха Моравского. Епископ Литомышля 1380—1387, епископ Оломоуца в 1387, патриарх Аквилеи 1387—1394. Принёс феодальную присягу старшему брату Йосту. | |
| 7 | Вацлав IV |  |
26 февраля 1361 | 16 августа 1419 | 1411—1419 | Сын императора Карла IV. Король Чехии 1378—1419, маркграф и курфюрст Бранденбурга (Венцель) 1373—1378, герцог Люксембурга (Венцель II) 1383—1388, король Германии (Венцель) 1376—1400 |
| 8 | Сигизмунд |  |
15 февраля 1368 | 9 декабря 1437 | 1419—1423 | Сын императора Карла IV. Маркграф и курфюрст Бранденбурга 1378—1388, 1411—1415, король Венгрии 1386—1437, король Германии 1410—1437, король Чехии 1410—1437, герцог Люксембурга 1419—1437, король Италии 1431—1437, император Священной Римской империи 1433—1437. |
Разные династии
| № | Имя | Портрет | Родился | Умер | Годы правления | Комментарии |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Альбрехт Габсбург |  |
10 августа 1397 | 27 октября 1439 | 1423—1439 | Зять (муж дочери Елизаветы) Сигизмунда Люксембургского. Король Венгрии (Альберт) 1437—1439, король Чехии (Альбрехт) 1437—1439, король Германии (Альбрехт II) 1438—1439, эрцгерцог Австрии (Альбрехт V) 1404—1439 |
| 2 | Ладислав Постум |  |
22 февраля 1440 | 23 ноября 1457 | 1453—1457 | Посмертный сын Альбрехта Габсбурга. Король Венгрии (Ласло VI) 1440, 1445—1457, король Чехии (Ладислав) 1453—1457. |
| 3 | Йиржи из Подебрад |  |
23 апреля 1420 | 22 марта 1471 | 1458—1469 | Избран королём Чехии в 1458. Король Чехии 1458—1471, герцог Мюнстерберга 1456—1462, маркграф Верхне- и Нижнелужицкий 1458—1469. |
| 4 | Матьяш I Хуньяди (Матвей I Корвин) |
 |
23 февраля 1443 | 6 апреля 1490 | 1469—1490 | король Венгрии 1458—1490, маркграф Верхне- и Нижнелужицкий 1469—1490, король Чехии 1469—1490. В 1469 году захватил Моравию и Лужицкие марки. |
Ягеллоны
| № | Имя | Портрет | Родился | Умер | Годы правления | Комментарии |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Владислав |  |
1 марта 1456 | 13 марта 1516 | 1490—1516 | Сын короля Польши Казимира IV. Король Чехии (Владислав II) 1471—1516, король Венгрии (Уласло II) 1490—1516. Был выбран королём Чехии после смерти Йиржи Подебрада, однако не смог противостоять Матьяшу Корвину, за которым осталась Моравия, Лузация и титул короля Чехии. Только после смерти Матьяша его владения перешли к Владиславу. |
| 2 | Лудвик (Людовик) |  |
1 июль 1506 | 29 августа 1526 | 1516—1526 | Сын Владислава, последний представитель династии Ягеллонов. Король Чехии (Людовик) и Венгрии (Лайош II) 1516—1526. |
Габсбурги
| № | Имя | Портрет | Родился | Умер | Годы правления | Комментарии |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Фердинанд I |  |
10 марта 1503 | 25 июля 1564 | 1526—1564 | Внук императора Максимилиана I. После гибели Людовика Ягеллона предъявил права на чешский и венгерский престол по праву своей жены Анны Ягеллон, сестры Людовика. Король Чехии 1526—1564, король Венгрии 1526—1564, эрцгерцог Австрии 1521—1564, император Священной Римской империи 1556—1564 |
| 2 | Максимилиан II |  |
31 июля 1527 | 12 октября 1576 | 1564—1576 | Сын Фердинанда I, король Чехии 1562—1576, король Германии 1564—1576, король Венгрии 1563—1576, эрцгерцог Австрии 1564—1576, император Священной Римской империи 1564—1576. |
| 3 | Рудольф II |  |
18 июля 1552 | 20 января 1612 | 1576—1608 | Сын Максимилиана II, король Чехии 1575—1611, король Германии 1575—1612, король Венгрии 1572—1608, эрцгерцог Австрии (Рудольф V) 1576—1612, император Священной Римской империи 1576—1608. |
| 4 | Матвей (Матьяш) |  |
24 февраля 1557 | 20 марта 1619 | 1608—1619 | Сын Максимилиана II, король Чехии 1611—1617, король Германии 1612—1619, король Венгрии 1608—1618, эрцгерцог Австрии 1608—1619, император Священной Римской империи 1612—1619. |
В 1611 году Матвей присоединил титул маркграфа Моравии к титулатуре короля Чехии.
См. также
Напишите отзыв о статье "Список правителей Моравии"
Литература
- [replay.waybackmachine.org/20080511203747/www.genealogia.ru/projects/lib/catalog/rulers/4.htm Восточная Европа]. // [replay.waybackmachine.org/20080511203747/www.genealogia.ru/projects/lib/catalog/rulers/0.htm Правители Мира. Хронологическо-генеалогические таблицы по всемирной истории в 4 тт.] / Автор-составитель В. В. Эрлихман. — М., 2002.
- [historic.ru/books/item/f00/s00/z0000119/index.shtml Генеалогические таблицы по истории европейских государств] / Автор-составитель: Шафров Г. М. — Издание седьмое исправленное и дополненное (541 таблица). — Москва — Екатеринбург — Ташкент, 2014.
Ссылки
- [fmg.ac/Projects/MedLands/MORAVIA.htm MORAVIA] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 15 декабря 2011.
- [www.friesian.com/perifran.htm#moravia The Periphery of Francia: Spain, Britain, Eastern Europe, & Scandinavia] (англ.). Philosophy of History. Проверено 15 декабря 2011. [www.webcitation.org/67Z5NR1uI Архивировано из первоисточника 11 мая 2012].
- [www.manfred-hiebl.de/genealogie-mittelalter/premysliden_herzoege_von_boehmen_maehren/familie_der_premysliden.html Familie der Premysliden] (нем.). Mittelalterliche Genealogie im Deutschen Reich bis zum Ende der Staufer. Проверено 15 декабря 2011. [www.webcitation.org/67Z5OrBMu Архивировано из первоисточника 11 мая 2012].
- [www.manfred-hiebl.de/genealogie-mittelalter/luxemburger/familie_der_luxemburger.html Familie der Luxemburger] (нем.). Mittelalterliche Genealogie im Deutschen Reich bis zum Ende der Staufer. Проверено 15 декабря 2011. [www.webcitation.org/67DkaC3W5 Архивировано из первоисточника 27 апреля 2012].
|
Этот список входит в число избранных списков и порталов русскоязычного раздела Википедии. |
Отрывок, характеризующий Список правителей Моравии
– Ну, что он?– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.
Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.
Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.
Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
