Коадж, Аллен

Аллен Коадж
Реальное имя:	Аллен Джеймс Коадж
Имена на ринге:	Бэд Ньюз Аллен, Бэд Ньюз Браун
Общая информация
Объявляемый рост:	191 см
Объявляемый вес:	123 кг
Дата рождения:	22 октября 1943(1943-10-22)
Место рождения:	Нью-Йорк, США
Дата смерти:	6 марта 2007(2007-03-06) (63 года)
Место смерти:	Калгари, Альберта, Канада
Объявляемое место проживания:	Гарлем, Нью-Йорк, США Токио, Япония
Обучение:	Антонио Иноки, Стю Харт
Дебют:	1977
Конец карьеры:	1999

Олимпийские награды
Дзюдо (мужчины)
Бронза	Монреаль 1976	свыше 93 кг

Аллен Джеймс Коадж, более известный как Бэд Ньюз Аллен и Бэд Ньюз Браун (22 октября 1943 — 6 марта 2007 года) — американский профессиональный реслер WWE, Stampede Wrestling и других организаций. Он выиграл бронзовую медаль в дзюдо в тяжёлом весе на летних Олимпийских играх 1976. Он остаётся единственным американским дзюдоистом-тяжеловесом, который выиграл олимпийскую медаль.

Биография

Ранняя карьера в дзюдо и реслинге

Первым тренером Аллена был Джозеф Фусильо. Аллен Коадж был чемпионом США по дзюдо и получил полную стипендию в Кодокан благодаря помощи Хэнка Крафта. До начала карьеры реслера Коадж на протяжении почти двух десятилетий занимался дзюдо под руководством тренера Ёсисады Ёнедзуки. В 1976 году он получил место в олимпийской сборной США на играх в Монреале. Он даже тренировался в Японии с мастерами дзюдо, жил в нищете, но сохранял верность своему виду спорта. После завоевания бронзовой медали Коадж попытался открыть свою собственную школу дзюдо. Позже он решил попробовать свои силы в профессиональном реслинге. Около 1978 года он начал тренироваться с Антонио Иноки.

NJPW, WWE и Stampede Wrestling

Бэд Ньюз Аллен недолго выступал в New Japan Pro Wrestling и World Wrestling Entertainment, после чего перешёл в Stampede Wrestling Стю Харта, с центром в Калгари, где Аллен и поселился. Аллен оставался в Stampede с 1982 до 1988 года, в течение этого времени участвовал в турах по Австралии и Флориде и бился с такими борцами, как Динамит Кид и Брет Харт. Он часто называл себя в интервью «Последний Воин», это имя впоследствии закрепилось за другим реслером, Джимом Хеллвигом.

Возвращение в WWE

Аллен вернулся в WWE в начале 1988 года под именем Бэд Ньюз Браун, тогда он достиг пика своей популярности. В то время как на ринге в основном дрались честные фейсы и трусливые хилы, Аллен представлял собой нечто совсем другое — жёсткий одиночка. В то время как другие хилы в основном создавали союзы друг с другом, Аллен был отшельником. Он не уважать никого и мог драться как с хилом, так и с фейсом (такими чертами характера впоследствии прославился Стив Остин). Он ярко выражал свою неприязнь ко всем коллегам-реслерам, когда отказывался от своих команды в Survivor Series 1988 и 1989 годов. Некоторые памятные моменты его карьеры в WWE: победа после внезапной атаки над Бретом Хартом в королевской битве на Рестлмании IV; недолгий фьюд с тогдашним чемпионом Рэнди Сэвиджем; фьюд с Родди Пайпером (начиная с Королевской битвы 1990 года и с кульминацией на Рестлмании VI) и с Джейком Робертсом; нападение на президента WWE Джека Танни на шоу «Братская любовь». Бэд Ньюз Аллен также пытался отобрать у Халка Хогана титул чемпиона WWF. Аллен в конце концов покинул WWE после SummerSlam 1990. По его словам, причиной его ухода стало то, что Винс Макмэн не сдержал обещание сделать Бэд Ньюз Аллена первым чернокожим чемпионом WWE.

Как сказано в автобиографии Динамит Кида, жёсткость Коаджа ярко проявилась в конфронтации Андре Гигантом, который якобы сделал расистский комментарий в туристическом автобусе New Japan Pro Wrestling. Коадж услышал его и заставил водителя остановить автобус, пошёл и призвал Гиганта выйти и драться с ним один на один. Андре не принял вызов, а потом извинился за свои слова.

Поздняя карьера

В течение нескольких лет Коадж продолжал выступать в независимых федерациях, в том числе в японском Бусидо. Коадж завершил карьеру в 1999 году из-за повреждения колена. Он продолжал устраивать независимые шоу для друзей, живя в Калгари с женой, и планировал основать собственную федерацию. Кроме того, он преподавал борьбу с тренером Лео Жаном и работал охранником в торгового центра в Эрдри, Альберта.

Смерть

Аллен Коадж умер от сердечного приступа утром 6 марта 2007 года в общей больнице Рокивью, Калгари, его доставили туда из-за боли в груди.

Ссылки

• [slam.canoe.ca/SlamWrestlingBios/coage.html Bad News Allen’s profile at Slam! Wrestling’s Canadian Hall of Fame]
• [slam.canoe.ca/Slam/Wrestling/2005/06/16/1091199.html A June 2005 article on Allen Coage at Slam! Wrestling]
• [www.wrestlemag.com/news/index.php?p=4803 A look at the career of Bad News Brown]

Отрывок, характеризующий Коадж, Аллен

После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.