Коал-Харбор
Координаты: 49°17′35″ с. ш. 123°07′32″ з. д. / 49.29306° с. ш. 123.12556° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=49.29306&mlon=-123.12556&zoom=14 (O)] (Я)
Коал-Харбор (англ. Coal Harbour, Угольная гавань) — название части акватории залива Беррард, находящейся между даунтауном канадского города Ванкувера и полуостровом, на котором расположен парк Стэнли. Также название Коал-Харбор носит прилегающий к гавани с юга городской район.
Географическим объектом, условно разграничивающим гавань и залив Беррард, считается остров Мертвеца.
На землях, примыкающих к Коал-Харбор, а также на острове Мертвеца, изначально располагались поселения одного из племён коренных народов Северо-западного побережья — племени Сквомиш (Squamish people).
В 1862 году в крутых обрывистых берегах залива были замечены выходы угольных пород. Трое предприимчивых английских иммигрантов купили обширные незаселённые, густозалесённые земельные участки здесь, собираясь наладить производство гончарных изделий из специфических видов глины, которые присутствовали в угольных пластах (сам по себе уголь оказался низкокачественным и непригодным для использования). Бизнес у них не пошёл, однако именно это начинание стало отправной точкой развития территории.
С 1887 года в гавани функционирует Ванкуверский гребной клуб (Vancouver Rowing Club).
В 1903 году в Коал-Харбор был основан Королевский ванкуверский яхт-клуб (Royal Vancouver Yacht Club).
Напишите отзыв о статье "Коал-Харбор"
Отрывок, характеризующий Коал-Харбор
– Так отчего же он запрещал?Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
