Коачелья

Коачелья (англ. Coachella Valley) — крупная долина на юге штата Калифорния, США. Простирается примерно на 72 км от хребта Сан-Бернардино на северо-западе до озера Солтон-Си на юго-востоке. Ширина долины составляет в среднем около 24 км. Коачелья ограничивается хребтами Сан-Хасинто и Санта-Роза (на юго-западе) и Литл-Сан-Бернардино (на северо-востоке). Разлом Сан-Андреас пересекает долину от Чоклит-Маунтинс в её северо-восточном углу и идёт далее вдоль центральной линии хребта Литл-Сан-Бернардино. Из-за разлома в долине имеется множество горячих источников.

Несмотря на то, что географически долина является северо-западной окраиной пустыни Сонора, орошение сделало её важным сельскохозяйственным центром. Вода для орошения берётся из канала Коачелья — ответвления Американского канала, который несёт воду из реки Колорадо. Акведук Колорадо, обеспечивающий питьевой водой Лос-Анджелес и Сан-Диего, пересекает северо-восточную оконечность долины.

Население долины насчитывает около 600 тысяч человек; Коачелья — часть крупной метрополии Внутренняя Империя, которая является 13-й крупнейшей метрополией в США и 3 крупнейшей метрополией в штате Калифорния. Крупные города долины включают Палм-Спрингс и Палм-Дезерт. Летом дневные температуры в долине варьируют от 40 до 44°С; ночные температуры составляют от 24 до 30°С. Зимой дневные температуры меняются от 20 до 31°С; ночные — от 8 до 18°С. Ввиду круглогодичного тёплого климата местная сельскохозяйственная продукция включает манго, инжир и финики.

Отрывок, характеризующий Коачелья

На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.
С раннего утра начались напряженные хлопоты и усилия, и в 10 часов всё пришло в требуемый порядок. На огромном поле стали ряды. Армия вся была вытянута в три линии. Спереди кавалерия, сзади артиллерия, еще сзади пехота.
Между каждым рядом войск была как бы улица. Резко отделялись одна от другой три части этой армии: боевая Кутузовская (в которой на правом фланге в передней линии стояли павлоградцы), пришедшие из России армейские и гвардейские полки и австрийское войско. Но все стояли под одну линию, под одним начальством и в одинаковом порядке.