Кобулов, Амаяк Захарович
Амаяк Захарович Кобулов<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> | ||||||||
| ||||||||
---|---|---|---|---|---|---|---|---|
7 декабря 1938 — 2 сентября 1939 | ||||||||
Предшественник: | Успенский, Александр Иванович | |||||||
Преемник: | Серов, Иван Александрович | |||||||
Смерть: | Москва, РСФСР | |||||||
Военная служба | ||||||||
Звание: | <imagemap>: неверное или отсутствующее изображение | |||||||
Награды: |
|
Амаяк Захарович Кобулов (1906 — 1955) — руководящий работник советских органов государственной безопасности, генерал-лейтенант.
Содержание
Биография
Родился в армянской семье. Отец был портным. Младший брат Б. З. Кобулова. Окончил 5 классов Тифлисской торговой школы[1].
Член ВКП(б) с мая 1932 г. (В РКСМ с 1923 г.).
1920-е
В апреле — октябре 1921 г. красноармеец 237-го, затем 250-го этапного батальона участка ст. Акстафа.
С мая 1922 г. безработный в Тифлисе. С августа 1923 г. секретарь нарсуда Ахалцихского района. С января 1924 г. кассир-счетовод Боржомского РИК. С февраля 1925 г. слушатель курсов кооперации. С июня 1925 г. бухгалтер-инструктор рабочего кооператива, а с июня 1926 г. счетовод-статистик стеклозавода в Боржоми. С июля 1927 г. бухгалтер завода им. 26 Бакинских комиссаров в Тифлисе.
С октября 1927 г. счетовод, с октября 1928 г. пом. бухгалтера, с марта 1929 г. врид бухгалтера Финотдела ПП ОГПУ ЗСФСР и ГПУ Грузии. С августа 1929 г. уполномоченный, старший уполномоченный, оперуполномоченный 1-го отделения ЭКО ПП ОГПУ ЗСФСР.
1930-е
С июля 1934 г. оперуполномоченный, с декабря 1934 г. — начальник 1-го отделения ЭКО УГБ НКВД ЗСФСР и Грузинской ССР. С июля 1935 г. начальник 4-го отделения СПО, с января 1937 г. — 3-го отделения 4-го Отдела (СПО), с 1.03.1937-2-го отделения 1-го Отдела УГБ НКВД Грузинской ССР. С августа 1937 г. начальник Ахалцихского райотдела НКВД Грузинской ССР, а в мае — декабре 1938 г. — Гагринского райотдела НКВД Грузинской ССР. Одновременно с ноября 1938 г. начальник УНКВД, затем — врид наркома внутренних дел Абхазской АССР.
С декабря 1938 г. 1-й заместитель наркома внутренних дел Украинской ССР.
С 26.08.1939 г. легальный резидент НКВД СССР в Берлине под прикрытием секретаря, а затем 1-го советника полпредства СССР в Германии («Захар»). Считается, что А. З. Кобулов, не имея опыта разведывательной деятельности, на этом посту действовал непрофессионально, верил специально подосланным к нему дезинформаторам и, в итоге, сам дезинформировал руководство СССР о, якобы, отсутствии планов у руководства гитлеровской Германии напасть на СССР[2].
1940-е
С июля 1941 г. нарком государственной безопасности Узбекской ССР, а после объединения наркоматов в августе 1941 г. — нарком внутренних дел Узбекской ССР.
С января 1945 г. начальник Оперотдела, а с февраля 1945 г. — начальник 3-го Управления, одновременно — 1-й заместитель начальника ГУПВИ НКВД/МВД СССР. С 20.10.1945 (по совместительству) заместитель начальника Отдела «С» НКВД СССР. С апреля 1950 г. заместитель начальника и начальник Оперуправления,
1950-е
С 21.11.1950 1-й зам и и/о начальника ГУПВИ МВД СССР.
С 8.06.1951 нач. УПВИ − 1-й заместитель начальника ГУЛАГ МВД СССР.
С 9.05.1953 г. заместитель начальника Контрольной инспекции при МВД СССР.
После падения Л. П. Берии, чьим покровительством пользовались братья Кобуловы, 27 июня 1953 г. А. З. Кобулов был арестован в ГДР и доставлен в Москву. В сентябре 1954 г. исключен из КПСС.
1 октября 1954 г. Военной коллегией Верховного суда СССР приговорён к расстрелу[3].
8[4] и 26[5] октября, 9 ноября[6] 1954 года обращался с просьбами о помиловании в Президиум Верховного Совета Союза ССР. Верховный суд СССР приговор нашёл правильным[7].
26 февраля 1955 года расстрелян.
Награды
Четыре ордена Красного Знамени (1940, 1943, 1944, 1944), ордена Кутузова 2-й степени (1945), Трудового Красного Знамени (1942), Красной Звезды (1944), медали, знаки «Почетный работник ВЧК — ГПУ» (1937) и «Заслуженный работник МВД» (1948). По приговору суда лишён всех наград и званий. Не реабилитирован.
Напишите отзыв о статье "Кобулов, Амаяк Захарович"
Литература
[www.memo.ru/history/NKVD/kto/biogr/gb229.htm Кобулов А. З.] // Петров Н. В., Скоркин К. В. [www.memo.ru/history/NKVD/kto/index.htm Кто руководил НКВД, 1934—1941 : справочник] / Под ред. Н. Г. Охотина и А. Б. Рогинского. — М.: Звенья, 1999. — 502 с. — 3000 экз. — ISBN 5-7870-0032-3.
Документальный фильм
Документальный фильм режиссёра Людмилы Угольковой «Агент, которому верил Сталин» по материалам гестапо и МИДа Германии, впервые предоставленных Госархивом Германии и Национальной архивной службой США, подробно рассказывает о неудачной деятельности советского резидента А. З. Кобулова в Германии перед началом Великой Отечественной войны. Премьера фильма состоялась в июне 2003 года на ОРТ[8].
Примечания
- ↑ [www.memo.ru/history/NKVD/kto/biogr/gb229.htm Кобулов А. З.] // Петров Н. В., Скоркин К. В. [www.memo.ru/history/NKVD/kto/index.htm Кто руководил НКВД, 1934—1941 : справочник] / Под ред. Н. Г. Охотина и А. Б. Рогинского. — М.: Звенья, 1999. — 502 с. — 3000 экз. — ISBN 5-7870-0032-3.
- ↑ [istmat.info/node/22324 Ходатайство о помиловании А. 3. Кобулова. 11 ноября 1954 года | Проект «Исторические Материалы»]
- ↑ [istmat.info/node/22325 Приговор Военной коллегии Верховного суда СССР от 1 октября 1954 г. в отношении А. 3. Кобулова]
- ↑ [istmat.info/node/22327 Просьба о помиловании от 8 октября 1954 г. от осужденного к смертной казни А. 3. Кобулова]
- ↑ [Просьба о помиловании от 26 октября 1954 г. от осужденного к смертной казни А. 3. Кобулова istmat.info/node/22328]
- ↑ [istmat.info/node/22329 Просьба о помиловании от 9 ноября 1954 г. от осужденного к смертной казни А. 3. Кобулова]
- ↑ [istmat.info/node/22324 Ходатайство о помиловании А. 3. Кобулова. 11 ноября 1954 года]
- ↑ [www.1tv.ru/wap/shed/id=60888 1tv]
Ссылки
- [www.hrono.ru/biograf/kobulov.html Кобулов, Амаяк Захарович в Энциклопедии Хронос]
- [www.memo.ru/d/2312.html Петров Н. Большие братья (статья о братьях Кобуловых)]
Отрывок, характеризующий Кобулов, Амаяк Захарович
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.
Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».