Коберн, Чарльз
| Чарльз Коберн | |
| Charles Coburn | |
 В фильме «Рапсодия в голубых тонах» (1945) | |
| Имя при рождении: |
Чарльз Дувилл Коберн |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
30 сентября 1961 (84 года) |
| Место смерти: |
Lenox Hill Hospital, Верхний Ист-Сайд, Манхэттен, Нью-Йорк, США |
| Профессия: | |
| Карьера: | |
Чарльз Дувилл Ко́берн (англ. Charles Douville Coburn; 19 июня 1877 — 30 сентября 1961) — американский актёр, обладатель премии «Оскар» в 1944 году.
Содержание
Биография
Чарльз Коберн родился 19 июня 1877 года в Джорджии в городке Мейкон[1]. Его мать, Луиза Эмма Спригман, имела шотландско-ирландские корни, а отец, Мойсей Дувиль Коберн, судя по всему, был евреем. С ранних лет он стал работать в местном театре, где сперва был гардеробщиком, швейцаром, а также выполнял ряд других подсобных работ. К 18 годам он уже добился большего влияния, став там менеджером.[2] Со временем он стал принимать участие в театральных постановках, а в 1901 году уже дебютировал на Бродвее. В 1905 году вместе с Айвой Уиллс он организовал собственную театральную компанию, а в 1906 году компаньоны стали супругами.[3] Помимо организации и управления их собственного театрального проекта, они вдвоём часто появлялись в бродвейских постановках.
После смерти жены в 1937 году, Коберн переехал в Лос-Анджелес, где вскоре началась его кинокарьера. У Коберна было много успешных ролей в 1940-х годах во многих кинокартинах, среди которых «Леди Ева» (1941), «В этом наша жизнь» (1942), «Небеса могут подождать» (1943), «Дело Парадайна» (1947), «Соблазнённый» (1947), «Зелёная трава Вайоминга» (1948) и «Удар» (1949). Коберн трижды номинировался на премию американской киноакадемии за роли в фильмах «Дьявол и мисс Джонс» (1941), «Зелёные годы» (1946), а в 1944 году стал её обладателем за лучшую мужскую роль второго плана в фильме «Чем больше, тем веселее». В 1950-х годах Коберн снялся в успешных комедиях «Кто-нибудь видел мою девчонку?» (1952), «Обезьяньи шалости» (1952), «Джентльмены предпочитают блондинок» (1953) с Мэрилин Монро в главной роли, и «Вокруг света за 80 дней» (1956). Он также исполнил несколько ролей на телевидении в основном в театральных телепостановках. За свой вклад в кино Чарльз Коберн удостоен звезды на Голливудской аллее славы.
В 1940-х годах Коберн занимал пост вице-президента Кинематографического альянса за сохранение американских идеалов, который выступал против коммунистического прозелитизма в Голливуде в годы «холодной войны».
В 1959 году Коберн женился на Уинфред Натцка, вдове новозеландского оперного певца Оскара Натцка, которая была младше него более чем на 40 лет. Чарльз Коберн скончался 30 августа 1961 года, спустя два года после свадьбы, от инфаркта в Нью-Йорке.
Награды
Напишите отзыв о статье "Коберн, Чарльз"
Примечания
- ↑ [www.georgiaencyclopedia.org/articles/arts-culture/charles-coburn-1877-1961 Charles Coburn (1877-1961) | New Georgia Encyclopedia]
- ↑ [www.libs.uga.edu/hargrett/manuscrip/coburn/index.html Charles Coburn Collection]. University of Georgia Libraries - Hargrett Rare Book & Manuscript Library. [www.webcitation.org/66pYWp8I6 Архивировано из первоисточника 11 апреля 2012].
- ↑ [www.georgiaencyclopedia.org/nge/Article.jsp?id=h-1511 Charles Coburn (1877-1961)]. The New Georgia Encyclopedia. [www.webcitation.org/66pYXMKcW Архивировано из первоисточника 11 апреля 2012].
Ссылки
- [ibdb.com/person.php?id=14450 Чарльз Коберн] (англ.) на сайте Internet Broadway Database
|
||||||
Отрывок, характеризующий Коберн, Чарльз
– Дай сухарика то, чорт.– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
