Ковалевская, Мария Павловна

Мария Павловна Ковалевская
Имя при рождении:	Мария Павловна Воронцова
Дата рождения:	1849(1849)
Место рождения:	Екатеринославская губерния, Российская империя
Дата смерти:	7 ноября 1889(1889-11-07)
Место смерти:	Карийская каторга, Российская империя
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Образование:	Одесский женский институт
Вероисповедание:	православие
Основные идеи:	народничество
Род деятельности:	профессиональная революционерка

Мария Павловна Ковалевская (в девичестве Воронцова, август 1849 Екатеринославская губерния Российская империя — 7 ноября 1889 Карийская каторга Российская империя) — русская революционерка, народница.

Биография

Родилась в дворянской помещичьей семье старинного знатного рода Воронцовых. Окончила женский институт в Одессе. В 1874 году сблизилась с участниками одесских народнических кружков. В 1874 году переехала в Киев. В том же году ездила в Харьков для переговоров с харьковскими народниками. В 1875—1876 годах участвовала в революционном кружке «Киевских бунтарей», со Я. В. Стефановичем, В. К. Дебогорием-Мокриевичем и другими.
Привлечена к дознанию по делу о пропаганде в империи (процесс 193-х), вследствие близких сношений с уличенными в пропаганде и крайней политической неблагонадежности. По Высочайшему повелению 19 февраля 1876 года дело о ней разрешено в административном порядке с учреждением особого надзора полиции. Подчинена с 8 мая 1876 года особому надзору в Харькове с воспрещением отлучек с места проживания.

Продолжала заниматься революционной деятельностью и 19 июня 1876 года была арестована во время проезда в селе Шпола с поддельным паспортом вместе с В. К. Дебогорием-Мокриевичем, но вскоре освобождена и скрылась.

Проживала на нелегальном положении по поддельным паспортам. Арестована 11 февраля 1879 года в Киеве, в доме Бабичевой, вместе с В. К. Дебогорием-Мокриевичем и др.

С 30 апреля по 5 мая 1879 года находилась на процессе «Киевских бунтарей» Киевского военно-окружного суда. 4 мая 1879 года за принадлежность к социально-революционному сообществу приговорена к лишению всех прав состояния и к ссылке в каторжные работы на заводах на 14 лет 10 месяцев. Приговор конфирмован 13 мая 1879 года. Отправлена в Москву 14 мая 1879 года, затем на Карийскую каторгу, куда прибыла в начале 1880 года.

В 1881 году по болезни перевезена через Красноярскую тюрьму в Минусинск, где отбывал ссылку муж. В 1882 году — возвращена на Карийскую каторгу. В связи с участием в протестах каторжан против ужесточения режима, в 1883 году этапирована в Иркутскую тюрьму; в 1887 году переведена обратно на Кару. После телесных наказаний в отношении Н. К. Сигиды, в знак протеста вместе с Калюжной М. В. и Смирницкой Н. С. приняла смертельную дозу морфия 6 ноября 1889 года за два месяца до выхода на поселение. Умерла 7 ноября 1889 года.

Муж

• Николай Васильевич Ковалевский — украинский общественный и политический деятель, преподаватель Киевской военной гимназии. В 1874—1875 годах принимал участие в киевских революционных кружках. Уволен в 1876 году со службы за политическую неблагонадёжность. Переехал в Одессу, служил в Одесской городской управе. Активный участник одесского украинофильского националистического кружка. В 1879 году по распоряжению одесского генерал-губернатора выслан в административном порядке в Восточную Сибирь под надзор полиции на пять лет. Проживал в Минусинске (Енисейская губерния) под гласным надзором, от которого освобожден в 1882 году. После возвращения в Киев, продолжал общественную деятельность. Налаживал перевозки украинских изданий через границу, устраивал тайные склады нелегальной литературы на территории Украины, собирал средства для финансирования деятельности М. П. Драгоманова, а также Русско-украинской радикальной партии. Оказывал материальную поддержку галицким изданиям «Народ», «Хлебороб», «Гражданский голос», «Радикал», «Жизнь и слово». Автор популярной книги «Краткая история малорусского народа»(1875), изданная во Львове под псевдонимом Иван Маркович, а также многих статей в газетах «Народ» и «Радикал». Член Старой громады (вышел из состава в 1887). Умер 4 октября 1897 года в Киеве. Похоронен на Байковом кладбище.

Ссылки

• Ковалевская Мария Павловна // Деятели революционного движения в России : в 5 т. / под ред. Ф. Я. Кона и др. — М. : Всесоюзное общество политических каторжан и ссыльнопоселенцев, 1927—1934.</span>
• www.hrono.ru/biograf/bio_k/kovalevska_mp.html

См. также

• Карийская трагедия

Отрывок, характеризующий Ковалевская, Мария Павловна

«Милостивый государь граф Алексей Андреевич.
(Он писал Аракчееву, но знал, что письмо его будет прочтено государем, и потому, насколько он был к тому способен, обдумывал каждое свое слово.)
Я думаю, что министр уже рапортовал об оставлении неприятелю Смоленска. Больно, грустно, и вся армия в отчаянии, что самое важное место понапрасну бросили. Я, с моей стороны, просил лично его убедительнейшим образом, наконец и писал; но ничто его не согласило. Я клянусь вам моею честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он бы мог потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удержал с 15 тысячами более 35 ти часов и бил их; но он не хотел остаться и 14 ти часов. Это стыдно, и пятно армии нашей; а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит, что потеря велика, – неправда; может быть, около 4 тысяч, не более, но и того нет. Хотя бы и десять, как быть, война! Но зато неприятель потерял бездну…
Что стоило еще оставаться два дни? По крайней мере, они бы сами ушли; ибо не имели воды напоить людей и лошадей. Он дал слово мне, что не отступит, но вдруг прислал диспозицию, что он в ночь уходит. Таким образом воевать не можно, и мы можем неприятеля скоро привести в Москву…
Слух носится, что вы думаете о мире. Чтобы помириться, боже сохрани! После всех пожертвований и после таких сумасбродных отступлений – мириться: вы поставите всю Россию против себя, и всякий из нас за стыд поставит носить мундир. Ежели уже так пошло – надо драться, пока Россия может и пока люди на ногах…
Надо командовать одному, а не двум. Ваш министр, может, хороший по министерству; но генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего Отечества… Я, право, с ума схожу от досады; простите мне, что дерзко пишу. Видно, тот не любит государя и желает гибели нам всем, кто советует заключить мир и командовать армиею министру. Итак, я пишу вам правду: готовьте ополчение. Ибо министр самым мастерским образом ведет в столицу за собою гостя. Большое подозрение подает всей армии господин флигель адъютант Вольцоген. Он, говорят, более Наполеона, нежели наш, и он советует все министру. Я не токмо учтив против него, но повинуюсь, как капрал, хотя и старее его. Это больно; но, любя моего благодетеля и государя, – повинуюсь. Только жаль государя, что вверяет таким славную армию. Вообразите, что нашею ретирадою мы потеряли людей от усталости и в госпиталях более 15 тысяч; а ежели бы наступали, того бы не было. Скажите ради бога, что наша Россия – мать наша – скажет, что так страшимся и за что такое доброе и усердное Отечество отдаем сволочам и вселяем в каждого подданного ненависть и посрамление. Чего трусить и кого бояться?. Я не виноват, что министр нерешим, трус, бестолков, медлителен и все имеет худые качества. Вся армия плачет совершенно и ругают его насмерть…»


В числе бесчисленных подразделений, которые можно сделать в явлениях жизни, можно подразделить их все на такие, в которых преобладает содержание, другие – в которых преобладает форма. К числу таковых, в противоположность деревенской, земской, губернской, даже московской жизни, можно отнести жизнь петербургскую, в особенности салонную. Эта жизнь неизменна.
С 1805 года мы мирились и ссорились с Бонапартом, мы делали конституции и разделывали их, а салон Анны Павловны и салон Элен были точно такие же, какие они были один семь лет, другой пять лет тому назад. Точно так же у Анны Павловны говорили с недоумением об успехах Бонапарта и видели, как в его успехах, так и в потакании ему европейских государей, злостный заговор, имеющий единственной целью неприятность и беспокойство того придворного кружка, которого представительницей была Анна Павловна. Точно так же у Элен, которую сам Румянцев удостоивал своим посещением и считал замечательно умной женщиной, точно так же как в 1808, так и в 1812 году с восторгом говорили о великой нации и великом человеке и с сожалением смотрели на разрыв с Францией, который, по мнению людей, собиравшихся в салоне Элен, должен был кончиться миром.
В последнее время, после приезда государя из армии, произошло некоторое волнение в этих противоположных кружках салонах и произведены были некоторые демонстрации друг против друга, но направление кружков осталось то же. В кружок Анны Павловны принимались из французов только закоренелые легитимисты, и здесь выражалась патриотическая мысль о том, что не надо ездить во французский театр и что содержание труппы стоит столько же, сколько содержание целого корпуса. За военными событиями следилось жадно, и распускались самые выгодные для нашей армии слухи. В кружке Элен, румянцевском, французском, опровергались слухи о жестокости врага и войны и обсуживались все попытки Наполеона к примирению. В этом кружке упрекали тех, кто присоветывал слишком поспешные распоряжения о том, чтобы приготавливаться к отъезду в Казань придворным и женским учебным заведениям, находящимся под покровительством императрицы матери. Вообще все дело войны представлялось в салоне Элен пустыми демонстрациями, которые весьма скоро кончатся миром, и царствовало мнение Билибина, бывшего теперь в Петербурге и домашним у Элен (всякий умный человек должен был быть у нее), что не порох, а те, кто его выдумали, решат дело. В этом кружке иронически и весьма умно, хотя весьма осторожно, осмеивали московский восторг, известие о котором прибыло вместе с государем в Петербург.