Ковалевский, Николай Осипович
| Николай Ковалевский | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
5 (17) сентября 1891 (51 год) |
| Место смерти: | |
| Научная сфера: | |
Николай Осипович Ковалевский (8 (20) мая 1840, Казань — 5 (17) сентября 1891, там же) — российский физиолог, сын ориенталиста О. М. Ковалевского.
Биография
В 1857 году кончил 2-ю казанскую гимназию, в 1862 году — медицинский факультет казанского университета, где занимался, главным образом, в физиологической лаборатории Ф. В. Овсянникова; еще на студенческой скамье выдвинулся совершенно самостоятельной работой: «Анатомико-физиологические исследования селезенки» (Казань, 1860). Командированный на два года за границу, К. работал, главным образом, в Вене в лабораториях Брюкке и Людвига и напечатал: «Zur Histologie der Lymphdr ü sen» (в «Sitzungsberichte der Wiener Akademie» 1864, Bd. XLIX) и «Материалы к изучению легочного дыхания» («Ученые записки казанского университета», 1865). За последнюю работу, представляющую разработку методики газового анализа, в применении к специальной физиологической задаче, К. в 1865 году получил степень доктора медицины от казанского университета, который в том же году избрал его экстраординарным, а в 1868 году ординарным профессором по кафедре физиологии (на медицинском факультете); в 1878 г. К. избран был деканом медицинского факультета, а в 1880 году — ректором казанского университета, но в 1882 году вынужден был по болезни отказаться от последней должности. Строгий последователь физического направления в физиологии, исследователь, точный в наблюдениях и осторожный в выводах,
Научная деятельность
Ковалевский оставил свыше 30 работ, сделавших имя его известным и за границей. Таковы: «Материалы к изучению влияния дыхания на кровообращение» («Труды Общества естествознания при казанском университете», 1877, т. VI, вып. 3; извлечение на немецком языке в «Archiv f ü r Anat. und Phys.», 1877); «Исследования по иннервации расширения зрачка» (Казань, 1885 и в «Archives slaves de Biologie», 1866, т. I, fasc. 1 et 3); «Ueber die Wirkung von Methylenblau auf die S ä ugethiere» («Centralblatt f. d. medic. Wiss.», 1888, № 11) и др. В истории же русской науки Ковалевский занимает особенно видное место и своей блестящей преподавательской деятельностью, и как устроитель и руководитель физиологической лаборатории в Казани, из которой уже в первые два года деятельности Ковалевский, в числе других работ, вышла, сделавшая эпоху в науке диссертация Е. В. Адамюка: «О внутриглазном давлении».
Напишите отзыв о статье "Ковалевский, Николай Осипович"
Литература
- «Учёные записки Казанского Университета», 1892 г., кн. 3, где и перечень его трудов.
- При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).
- Ковалевский, Николай Осипович // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
- [vivaldi.nlr.ru/ab000000790/view#page=301| Список гражданским чинам четвертого класса. Исправлен по 1-е февраля 1890 года.] — СПб., 1890. — С. 241.
Отрывок, характеризующий Ковалевский, Николай Осипович
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.
Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
