Ковалевский, Павел Михайлович

Ковалевский Павел Михайлович
Портрет Ковалевского работы И. Н. Крамского (1886)
Дата рождения:	5 (17) декабря 1823(1823-12-17)
Место рождения:	село Вертеевка, Харьковская губерния, Российская империя
Подданство:	Российская империя Российская империя
Дата смерти:	20 марта (2 апреля) 1907(1907-04-02) (83 года)
Место смерти:	сельцо Перевоз, Псковская губерния, Российская империя

Павел Михайлович Ковалевский (1823 — 1907) — русский писатель и мемуарист, художественный критик.

Биография

Родился 17 декабря (5 декабря по старому стилю) 1823 года в селе Вертеевка Харьковской губернии в дворянской семье и свои детские годы провёл в имении своих родителей в Харьковской губернии. Племянник Евграфа и Егора Ковалевских.

В 1845 году окончил петербургский Горный институт и пять лет проработал на Луганском литейном заводе. В 1847 году был командирован за границу для изучения зарубежного каменно­угольного дела. Профессиональная деятельность его тяготила и в 1850 году Павел Ковалевский вышел в отставку. С 1853 по 1858 годы путешествовал по Европе — жил в Швей­царии и Италии, писал статьи, помещавшиеся в «Отечественных Записках» (1857—1858) и «Современнике» (1859). Позже издал их в 1864 году в Санкт-Петербурге одной книгой с названием «Этюды путешественника: Италия, Швейцария. Путешественники и путешествие».

C 1862 года Ковалевский находился на службе в морском министерстве. С конца 1880-х годов находился в отставке. Последние годы жизни провел в деревне, в полном одиночестве. Умер 2 апреля (20 марта по старому стилю) 1907 года в сельце Перевоз Псковской губернии.

В 1912 году, уже посмертно, в Петербурге была издана книга Ковалевского «Стихи и вос­поминания», где в главе «Встречи на жизненном пути» он рассказал о своем знакомстве с Фёдором Достоевским в начале 1860-х годов.

Ссылки

• [www.fedordostoevsky.ru/around/Kovalevsky_P_M/ Ковалевский Павел Михайлович]
• [az.lib.ru/k/kowalewskij_p_m/indextitle.shtml Ковалевский Павел Михайлович: Сочинения]

Отрывок, характеризующий Ковалевский, Павел Михайлович

И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.