Ковальченко, Иван Дмитриевич

Иван Дмитриевич Ковальченко
Дата рождения:	26 ноября 1923(1923-11-26)
Место рождения:	хутор Новенький, Брянская губерния, РСФСР, СССР
Дата смерти:	13 декабря 1995(1995-12-13) (72 года)
Место смерти:	Москва
Научная сфера:	история России, историография, источниковедение, методология истории.
Учёная степень:	доктор исторических наук
Учёное звание:	академик АН СССР
Альма-матер:	истфак МГУ
Научный руководитель:	С. С. Дмитриев
Известные ученики:	Э. В. Ермакова
Известен как:	один из основоположников советской клиометрической школы
Награды и премии:

Ива́н Дми́триевич Кова́льченко (26 ноября 1923, хутор Новенький, ныне деревня Новенькое Брянской области — 13 декабря 1995) — советский историк.

Биография

Участник Великой Отечественной войны с 1941 года. Служил в артиллерии, гвардии старший сержант. Командир орудия батареи 76 мм пушек 351 гвардейского стрелкового полка 106 гвардейской стрелковой дивизии. За форсирование в конце марта 1945 года в Венгрии р. Раба и бой на плацдарме И. Д. Ковальченко был представлен к званию Героя Советского Союза (данные БД «Подвиг народа»). Представление на звание Героя утверждено не было, был награждён орденом Красного Знамени. Также в годы войны был удостоен медалей «За отвагу», «За боевые заслуги», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.», «За взятие Вены».

Демобилизовался из армии осенью 1945 года по состоянию здоровья, был признан инвалидом II группы.

В 1945—1947 годах завершил среднее образование, прерванное войной. Поступил в 1947 году на исторический факультет МГУ, которой окончил в 1952 году. Ученик С. С. Дмитриева. В 1955 году защитил кандидатскую диссертацию, в 1966 году — докторскую. С 1966 года заведовал кафедрой источниковедения истории СССР исторического факультета МГУ. С 1969 по 1988 годы был главным редактором журнала «История СССР».

И. Д. Ковальченко — один из основоположников советской клиометрической школы. Основал и возглавил Комиссию по применению математических методов и ЭВМ в исторических исследованиях при Институте истории АН СССР. В 1978—1990 гг. И. Д. Ковальченко являлся членом Исполнительного комитета Международной Ассоциации экономической истории, с 1982 г. — сопредседателем Международной комиссии по квантитативной истории. В 1972 году избран членом-корреспондентом, а в 1987 году — действительным членом Академии наук СССР. Академик-секретарь Отделения истории АН.

Похоронен в Москве, на Даниловском кладбище.

Память

2-3 декабря 1996 года Институт истории РАН и Исторический факультет МГУ провели международную конференцию «Научные чтения памяти академика И. Д. Ковальченко» посвященную различным аспектам научной деятельности академика И. Д. Ковальченко. По материалам конференции был выпущен сборник статей.

Основные работы

Книги

• Ковальченко И. Д. Крестьяне и крепостное хозяйство Рязанской и Тамбовской губерний в первой половине XIX в. (К истории кризиса феодально-крепостнической системы хозяйства). М., 1959;
• Ковальченко И. Д. Русское крепостное крестьянство в первой половине XIX в., М., 1967;
• Ковальченко И. Д., Милов Л. В. Всероссийский аграрный рынок XVIII — начала ХХ вв.: опыт количественного анализа. М., 1974;
• Ковальченко И. Д., Литваков Б. М., Селунская Н. Б. Социально-экономический строй помещичьего хозяйства Европейской России в эпоху капитализма: источники и методы изучения. М., 1982;
• Ковальченко И. Д. Методы исторического исследования. М.: Наука, 1987 (2-е изд. 2003);
• Ковальченко И. Д., Моисеенко Т. Л., Селунская Н. Б. Социально-экономический строй крестьянского хозяйства Европейской России в эпоху капитализма: источники и методы исследования. М., 1988;
• Ковальченко И. Д. Аграрный строй России второй половины XIX — начала XX вв. М., 2004;
• Ковальченко И. Д. Научные труды, письма, воспоминания. Из личного архива академика. М., 2004.

Статьи

• Ковальченко И. Д., Милов Л. В. О принципах исследования процесса формирования всероссийского аграрного рынка XVIII—XX вв. // История СССР. — 1969. — № 1;
• Ковальченко И. Д., Сивачёв Н. В. Структурализм и структурно-количественные методы в современной исторической науке // История СССР. — 1976. — № 5;
• Ковальченко И. Д., Селунская Н. Б. Методы изучения социально-экономического строя помещичьего хозяйства Европейской России начала XX в. (по данным сельскохозяйственной переписи 1917 г.) // Советская историография аграрной истории СССР до 1917 г. Кишинёв, 1978;
• Ковальченко И. Д. О моделировании исторических процессов и явлений // Вопросы истории. — 1978. — № 8;
• Ковальченко И. Д., Бородкин Л. И. Аграрная типология губерний Европейской России на рубеже XIX—XX вв. // История СССР. — 1979. — № 1;
• Ковальченко И. Д., Бородкин Л. И. Структура и уровень аграрного развития районов Европейской России на рубеже XIX—XX вв. // История СССР. — 1981. — № 1;
• Ковальченко И. Д. [scepsis.ru/library/id_2207.html Столыпинская аграрная реформа (мифы и реальность)] // История СССР. — 1991. — № 2. — С. 52—72;
• Ковальченко И. Д. Исторические исследования: индивидуальное, социальное и общечеловеческое // Свободная мысль. — 1994. — № 2.

Литература

• Аникеев А. А. Вклад академика И. Д. Ковальченко (1923—1995) в разработку теоретико-методологических проблем исторической науки // Известия вузов Северо-Кавказского региона. Общественные науки. Ростов-на-Дону. 1997. № 1. С. 73—76;
• Аникеев И. А. Академик Ковальченко И. Д. (1923—1995) — родоначальник исторической информатики в России // Вестник Ставропольского Гос. пед. ун-та. Социально-гуманитарные науки. 1996. Вып. 4. С. 67—69;
• Бовыкин В. И. Восхождение к истине // Вестник МГУ. Сер. 8. «История». 1997. № 3. С. 5—14;
• Бородкин Л. И. [www.ab.ru/~kleio/l.html И. Д. Ковальченко и отечественная школа квантитативной истории] // Материалы научных чтений памяти акад. И. Д. Ковальченко. М., 1997. С. 74—87;
• Бородкин Л. И. HOMO FABER // Информационный бюллетень «История и компьютер». М., 1996. № 18. С. 165—170;
• Вандалковская М. Г. И. Д. Ковальченко — председатель Научного совета по историографии и источниковедению. // Материалы научных чтений памяти акад. И. Д. Ковальченко. М., 1997. С. 182—186;
• Володихин Д. М. О критике методологического наследия академика И. Д. Ковальченко // Информационный бюллетень «История и компьютер». 1998. № 22. С. 225—229;
• Воронкова С. В. И. Д. Ковальченко и развитие отечественного источниковедения // Материалы научных чтений памяти акад. И. Д. Ковальченко. М., 1997. С. 148—156;
• Голиков А. Г. И. Д. Ковальченко — руководиитель кафедры // Материалы научных чтений памяти акад. И. Д. Ковальченко. М., 1997. С. 28—33;
• Голиков А. Г. Слово об Иване Дмитриевиче Ковальченко (1923—1995) // Археографический ежегодник за 1995 год. М., 1997. С. 391—393;
• Деревянко А. П., Покровский Н. Н., Горюшкин Л. М., Молодин В. И. Памяти Ивана Дмитриевича Ковальченко // Гуманитарные науки в Сибири. Сер. «Отечественная история». Новосибирск. 1996. № 2. С. 112;
• [hist.msu.ru/Departments/SourceStudy/kov_broch.htm Иван Дмитриевич Ковальченко (1923—1995): к 75-летию со дня рождения]. М., 1998;
• Исторические записки. Памяти И. Д. Ковальченко. № 2 (120). М., 1996;
• Ковальский Н. П. [hist.msu.ru/Science/IDK/About/ib18_kov.pdf Раздумья украинского источниковеда о светлой памяти академике И. Д. Ковальченко — человеке, учёном, организаторе науки] // Информационный бюллетень «История и компьютер». 1996. № 18. С. 182—194;
• Козлов В. П., Мироненко С. В. Памяти И. Д. Ковальченко // Отечественные архивы. 1996. № 2. С. 114—126;
• Кукушкин Ю. С. Однокашник — наставник // Материалы научных чтений памяти акад. И. Д. Ковальченко. М., 1997. С. 23—24;
• Милов Л. В. Академик РАН И. Д. Ковальченко (1923—1995): труды и концепции // Отечественная история. 1996. № 6. С. 85—109;
• Милов Л. В. Иван Дмитриевич Ковальченко // Историки России XVIII—XX вв. Архивно-информационный бюллетень. Вып. 3. М., 1996. С. 155—165;
• Пивовар Е. И. Новаторство И. Д. Ковальченко // Материалы научных чтений памяти акад. И. Д. Ковальченко. М., 1997. С. 55—57;
• Селунская Н. Б. Концепция аграрного строя пореформенной России в трудах И. Д. Ковальченко // Вестник МГУ. Сер. 8. «История». 1997. № 3. С. 20—45;
• Шикло А. Е. Академик И. Д. Ковальченко как профессор Московского университета // Российские университеты в XVIII—XX вв. Вып. 3. Воронеж. 1998. С. 186—197;
• Шикло А. Е. [iriran.ru/?q=node/647 И. Д. Ковальченко — учёный, педагог, организатор, человек] // История и историки: историографический вестник. 2006. М., 2007. С. 319—343.

Ссылки

• Ковальченко Иван Дмитриевич // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-50760.ln-ru Профиль Ивана Дмитриевича Ковальченко] на официальном сайте РАН
• [letopis.msu.ru/peoples/4205 Статья] на сайте «Летопись Московского университета»
• [isaran.ru/?q=ru/person&guid=9EFAFB35-9622-8CD7-D4E6-68773CA41E59 Историческая справка] на сайте Архива РАН
• [hist.msu.ru/Science/IDK/about.htm Воспоминания об И. Д. Ковальченко, статьи о его научном творчестве]
• [www.hist.msu.ru/Science/IDK/index.html Проект к 85-летию академика И. Д. Ковальченко]

Отрывок, характеризующий Ковальченко, Иван Дмитриевич

«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.


На другой день войска с вечера собрались в назначенных местах и ночью выступили. Была осенняя ночь с черно лиловатыми тучами, но без дождя. Земля была влажна, но грязи не было, и войска шли без шума, только слабо слышно было изредка бренчанье артиллерии. Запретили разговаривать громко, курить трубки, высекать огонь; лошадей удерживали от ржания. Таинственность предприятия увеличивала его привлекательность. Люди шли весело. Некоторые колонны остановились, поставили ружья в козлы и улеглись на холодной земле, полагая, что они пришли туда, куда надо было; некоторые (большинство) колонны шли целую ночь и, очевидно, зашли не туда, куда им надо было.
Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.
Перед зарею задремавшего графа Орлова разбудили. Привели перебежчика из французского лагеря. Это был польский унтер офицер корпуса Понятовского. Унтер офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть офицером, что он храбрее всех и потому бросил их и хочет их наказать. Он говорил, что Мюрат ночует в версте от них и что, ежели ему дадут сто человек конвою, он живьем возьмет его. Граф Орлов Денисов посоветовался с своими товарищами. Предложение было слишком лестно, чтобы отказаться. Все вызывались ехать, все советовали попытаться. После многих споров и соображений генерал майор Греков с двумя казачьими полками решился ехать с унтер офицером.
– Ну помни же, – сказал граф Орлов Денисов унтер офицеру, отпуская его, – в случае ты соврал, я тебя велю повесить, как собаку, а правда – сто червонцев.
Унтер офицер с решительным видом не отвечал на эти слова, сел верхом и поехал с быстро собравшимся Грековым. Они скрылись в лесу. Граф Орлов, пожимаясь от свежести начинавшего брезжить утра, взволнованный тем, что им затеяно на свою ответственность, проводив Грекова, вышел из леса и стал оглядывать неприятельский лагерь, видневшийся теперь обманчиво в свете начинавшегося утра и догоравших костров. Справа от графа Орлова Денисова, по открытому склону, должны были показаться наши колонны. Граф Орлов глядел туда; но несмотря на то, что издалека они были бы заметны, колонн этих не было видно. Во французском лагере, как показалось графу Орлову Денисову, и в особенности по словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.
– Ах, право, поздно, – сказал граф Орлов, поглядев на лагерь. Ему вдруг, как это часто бывает, после того как человека, которому мы поверим, нет больше перед глазами, ему вдруг совершенно ясно и очевидно стало, что унтер офицер этот обманщик, что он наврал и только испортит все дело атаки отсутствием этих двух полков, которых он заведет бог знает куда. Можно ли из такой массы войск выхватить главнокомандующего?
– Право, он врет, этот шельма, – сказал граф.
– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.
– Я уроков принимать ни от кого не хочу, а умирать с своими солдатами умею не хуже другого, – сказал он и с одной дивизией пошел вперед.