Ковалёвское кладбище
Поделись знанием:
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.
Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
| Кладбище | |
Ковалёвское кладбище
| |
 Церковь (слева) и часовня (справа) на выходе из кладбища. | |
| Страна | Россия |
| Местоположение | Ленинградская область, Всеволожский район, пос. Ковалёво, ж.-д. платформа Ковалёво |
| Координаты | 59°59′26″ с. ш. 30°34′02″ в. д. / 59.99056° с. ш. 30.56722° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.99056&mlon=30.56722&zoom=14 (O)] (Я) |
| Строительство | ???—1984 годы |
| Состояние | действующее |
Ковалёвское кла́дбище — действующее кладбище, расположенное на территории Всеволожского района Ленинградской области близ восточной границы Красногвардейского района Санкт-Петербурга. Название кладбища связано с расположенным южнее посёлком Ковалёво.
Ковалёвский некрополь был открыт согласно указу Ленгорисполкома в сентябре 1984 года, первое захоронение произошло 7 сентября 1984 года. Площадь кладбища составляет 110 га, оно разбито на 50 номинальных участков и имеет перспективу дальнейшего расширения.
По своему статусу кладбище является открытым и позволяет осуществлять различные виды погребений умерших — как на свободные места, так и в родственные могилы и ограды. Ежегодно осуществляется около 6000 таких погребений, ещё 1500 составляют захоронения урн с прахом умерших. Кроме того, здесь захоранивают за государственный счёт не востребованных родственниками умерших (около 150 в месяц).
В 1995 году по просьбе настоятеля церкви Петра и Павла с согласия митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна на кладбище была воздвигнута часовня. В 1997 году построено деревянное здание церкви Святителей Геннадия и Евфимия, архиепископов Новгородских. По обращениям исполнительных органов религиозных общин Петербурга на Ковалёвском кладбище были открыты мусульманский и еврейский участки.
На основании распоряжения губернатора Санкт-Петербурга от 28 октября 1998 г. «О создании воинских участков и воинского мемориального кладбища в Санкт-Петербурге» введён в эксплуатацию воинский участок для погребения военнослужащих.
Известные люди, похороненные на кладбище
- Александров, Фёдор Михеевич (1913—1986) — Герой Советского Союза.
- Башлачёв, Александр Николаевич (1960—1988) — русский поэт, автор и исполнитель песен.
- Воронцов, Дмитрий Дмитриевич (1936—2015) — русский писатель.
- Годлевский, Иван Иванович (1908—1998) — российский художник.
- Дьяченко, Фёдор Трофимович (1917—1995) — Герой Советского Союза.
- Егоренкова, Валентина Викторовна (1945—2010) — актриса театра им. Ленсовета.
- Ершов, Михаил Иванович (1924—2004) — советский кинорежиссёр, народный артист РСФСР.
- Иванов, Александр Иванович (1923—1989) — Герой Советского Союза.
- Калинин, Фёдор Алексеевич (1914—1986) — Герой Советского Союза.
- Касьяник, Михаил Давидович (1912—2005) — советский гимнаст, заслуженный мастер спорта СССР, заслуженный тренер СССР.
- Кнорозов, Юрий Валентинович (1922—1999) — советский лингвист и историк, дешифровщик письменности майя.
- Кофанов, Николай Ильич (1943—1998) — российский художник, иллюстратор, экслибрисист.
- Краев, Владимир Степанович (1937—2011) — советский военачальник, генерал-лейтенант, лауреат государственной премии СССР.
- Падве, Ефим Михайлович (1938—1991) — театральный режиссёр
- Резанов, Николай Серафимович (1949—2006) — джазовый музыкант, композитор, создатель ансамбля «Братья Жемчужные».
- Рогозов, Леонид Иванович (1934—2000) — врач-хирург, выполнивший на себе в Антарктиде операцию аппендектомии.
- Скороходов, Юрий Иванович (1946—2011) — заслуженный артист России.
- Смоленский, Георгий Анатольевич (1910—1986) — советский физик, член-корреспондент Академии наук СССР.
- Тимков, Николай Ефимович (1912—1993) — советский живописец-пейзажист, заслуженный художник РСФСР.
- Чагина, Нина Григорьевна (1919—2003) — декан библиотечного факультета ЛГИК им. Н. К. Крупской, заслуженный работник культуры РСФСР.
- Черняков, Алексей Григорьевич (1955—2010) — российский философ и математик.
- Яров, Сергей Викторович (1959-2015) - российский историк, доктор исторических наук, Ведущий научный сотрудник Санкт-Петербургского Института истории РАН. Автор книг по истории России XX в., исторической психологии.
Координаты
Адрес: 188640, Ленинградская обл., Всеволожский р-н, пос. Ковалёво.
Сообщение от Финляндского вокзала электропоездами Ириновского направления до ж.-д. платформы «Ковалёво» (время в пути 25 мин).
Напишите отзыв о статье "Ковалёвское кладбище"
Ссылки
- [www.funeralassociation.ru/ru/cemetery/kovalevskoe/ Ковалёвское кладбище]
- [www.kovalevskoe.ru/history История Ковалёвского кладбища]
|
Это заготовка статьи о Санкт-Петербурге. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Ковалёвское кладбище
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.
Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
