Ковалёв, Игорь Адольфович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Игорь Ковалёв
Имя при рождении:

Игорь Адольфович Ковалёв

Дата рождения:

17 января 1954(1954-01-17) (70 лет)

Гражданство:

СССР СССР
США США

Профессия:

художник-постановщик, художник-мультипликатор, режиссёр

Карьера:

1974 — наст. время

Аниматор.ру:

[www.animator.ru/db/?p=show_person&pid=2213 ID 2213]

Ковалёв Игорь Адольфович (род. 17 января 1954 года) — художник-постановщик, художник-мультипликатор, режиссёр.





Биография

Учился на Высших курсах сценаристов и режиссёров на отделении мультипликационного кино, которые закончил в 1981 году.

С 1972 по 1979 год работал в творческом объединении художественной мультипликации киностудии «Киевнаучфильм».

С 1981 по 1987 год работал режиссёром и художником постановщиком по договорам в творческом объединении «Экран» на студии «Мульттелефильм».

Игорь Адольфович является одним из организаторов мультипликационной студии «Пилот».

В 1991 году переехал в США, где работал режиссёром и художником-постановщиком на студии «Klasky Csupo», расположенной в Лос-Анджелесе, и параллельно снимал авторские фильмы.

В 2001 году снялся в фильме из цикла «Мир анимации или анимации мира».

В начале 2010-х режиссёр возвращается в Россию и запускает на студии Bazelevs Тимура Бекмамбетова анимационный сериал «Алиса знает, что делать!» по мотивам произведений Кира Булычева. И здесь же, на базе Bazelevs делает фильм «До любви»[1]

Фильмография

Награды

Мультфильмы Игоря Ковалёва были награждены на фестивалях:[3]

  • Его жена курица — «Гран-при» МФАК в Оттаве, Канада, 1989;
  • Андрей Свислоцкий — приз за лучший экспер. фильм МКФ к/м фильмов в Оберхаузене, 1991;
  • Bird in a window(Птица на окне) — приз за лучший к/м фильм МКФ в Барселоне;
  • Milch(Молоко) — спец. приз XVII МФАФ в Загребе, 2006.
  • До любви(Before Love) - Гранпри на Суздальском фестивале анимации 2016.

Напишите отзыв о статье "Ковалёв, Игорь Адольфович"

Литература

  • Гуревич М. «Анимация по Ковалёву»(Каталог-альманах VI ОРФАК в Тарусе, 2001.)
  • Лукиных Наталья "Прошлым летом в Савойе", [www.animator.ru/articles/article.phtml?id=180 О новых открытиях и потерях в мировой анимации]", (Каталог – альманах 11 Открытого Российского фестиваля анимационного кино в г.Суздаль), 2006 г.

Примечания

  1. [www.kinomania.ru/article/53769/ Режиссёр Игорь Ковалев о своем мультфильме «До любви»]. www.kinomania.ru. Проверено 8 апреля 2016.
  2. [www.animator.ru/?p=show_news&nid=1899 Новости от 26.09.2013]
  3. Сергей Капков. Энциклопедия отечественной мультипликации. — М.: Алгоритм, 2006. — С. 328-329. — 816 с. — 3 000 экз. — ISBN 5-9265-0319-4.

Ссылки

  • Ковалёв Игорь (англ.) на сайте Internet Movie Database
  • [www.animator.ru/db/?p=show_person&pid=2213 Ковалёв Игорь Адольфович на Аниматор.ру]
  • [www.paperny.com/video_russ.php Интервью Владимиру Паперному]


Отрывок, характеризующий Ковалёв, Игорь Адольфович

Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.


Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.