Ковачевич, Владимир (футболист)

Владица Ковачевич
Владица Ковачевич в мае 1966
Общая информация
Полное имя	Владимир Ковачевич
Прозвище	Владица
Родился	Иваница, Югославия
Гражданство	Югославия Сербия
Рост	169 см
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб
Карьера
Молодёжные клубы
1955—1958	Партизан
Клубная карьера*
1958—1966	Партизан	151 (73)
1966—1967	Нант	29 (8)
1967—1970	Партизан	32 (6)
1970—1972	Анже	62 (28)
1958—1972	Всего	280 (115)
Национальная сборная**
1957—1958	Югославия (олимп.)	8 (0)
1958—1961	Югославия (мол.)	5 (0)
1960—1965	Югославия	13 (2)
Тренерская карьера
1981—1983	Олимпик (Лион)
1984—2008	Партизан	тр. штаб.
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Владимир Ковачевич (7 января 1940 года, Иваница) — югославский футболист и тренер, известный выступлениями за белградский «Партизан».

Игрок

Клубная карьера

Начал свою футбольную карьеру в пятнадцатилетнем возрасте в белградском «Партизане».

В первой команде «Партизана» он дебютировал в сезоне 1958/59, в том сезоне «Партизан» занял второе место в чемпионате Югославии. В этом первом сезоне он сыграл четыре матча, а в следующем сезоне из возможных 22 матчей он сыграл 18 и забил семь голов.

Ковачевич был частью «золотого поколения» «Партизана» во главе с тренером Флорианом Матекало. Игроки «Партизана» того поколения были названы «детьми „Партизана“».

За «Партизан» он сыграл в общей сложности 487 матчей и забил 319 голов, а также выиграл четыре чемпионата Югославии.

В Кубке европейских чемпионов сезона 1965/66 «Партизан» играл в финале, где уступил мадридскому «Реалу» со счётом 2:1.

В конце сезона после Кубка европейских чемпионов большинство игроков «Партизана» уехали за границу. Владица Ковачевич отправился во Францию, в Нант, где он сыграл один сезон за одноимённый клуб. В сезоне 1966/67 он сыграл двадцать девять матчей и забил восемь голов за «Нант». В том сезоне «Нант» занял второе место в чемпионате Франции.

После одного сезона, проведённого в «Нанте», Ковачевич отправился отбывать воинскую повинность, после чего сыграл снова три сезона за «Партизан». После «Партизана» он снова уехал за границу, опять во Францию, но на этот раз в «Анже». В сезоне 1970/71 с 20 голами за команду он стал лучшим бомбардиром клуба и седьмым бомбардиром в чемпионате Франции того сезона. В «Анже» он провёл три сезона и в 1972 году завершил активную игровую карьеру.

Национальная сборная

За сборную Югославии Ковачевич сыграл тринадцать матчей и забил два гола.

Первый матч состоялся 10 апреля 1960 года в Белграде. Матч был сыгран в рамках квалификации к Олимпийским играм против Израиля, последний выиграл со счётом 2:1.

Также он сыграл два матча на чемпионате мира 1962 года в Чили, когда его команда заняла четвёртое место, проиграв в матче за бронзу с минимальным счётом хозяйке турнира.

Последний матч за сборную он сыграл 16 июня 1965 года в Осло против Норвегии в отборочном матче чемпионате мира. Югославия проиграла со счётом 3:0.

Тренер

В период с ноября 1981 по февраль 1983 года он был тренером французского клуба «Олимпик Лион».

Остальную часть своей тренерской карьеры он провёл в тренерском штабе «Партизана». В отставку он ушёл в 2008 году спустя сорок лет, футбольной деятельности.

Ссылки

• [www.reprezentacija.rs/cgi-bin/index.pl?str=igraci&strana=Kovacevic_Vladimir Профиль на странице сборной]
• [www.national-football-teams.com/v2/player.php?id=20759 Национальная футбольная команда, статистика]
• [www.weltfussball.de/spieler_profil.php?id=30715 Профиль на сайте weltfussball.de]

</div>

Отрывок, характеризующий Ковачевич, Владимир (футболист)

– Я никогда не радовалась тогда, – сказала графиня, – когда Болконский был женихом Наташи, а я всегда желала, и у меня есть предчувствие, что Николинька женится на княжне. И как бы это хорошо было!
Соня чувствовала, что это была правда, что единственная возможность поправления дел Ростовых была женитьба на богатой и что княжна была хорошая партия. Но ей было это очень горько. Несмотря на свое горе или, может быть, именно вследствие своего горя, она на себя взяла все трудные заботы распоряжений об уборке и укладке вещей и целые дни была занята. Граф и графиня обращались к ней, когда им что нибудь нужно было приказывать. Петя и Наташа, напротив, не только не помогали родителям, но большею частью всем в доме надоедали и мешали. И целый день почти слышны были в доме их беготня, крики и беспричинный хохот. Они смеялись и радовались вовсе не оттого, что была причина их смеху; но им на душе было радостно и весело, и потому все, что ни случалось, было для них причиной радости и смеха. Пете было весело оттого, что, уехав из дома мальчиком, он вернулся (как ему говорили все) молодцом мужчиной; весело было оттого, что он дома, оттого, что он из Белой Церкви, где не скоро была надежда попасть в сраженье, попал в Москву, где на днях будут драться; и главное, весело оттого, что Наташа, настроению духа которой он всегда покорялся, была весела. Наташа же была весела потому, что она слишком долго была грустна, и теперь ничто не напоминало ей причину ее грусти, и она была здорова. Еще она была весела потому, что был человек, который ею восхищался (восхищение других была та мазь колес, которая была необходима для того, чтоб ее машина совершенно свободно двигалась), и Петя восхищался ею. Главное же, веселы они были потому, что война была под Москвой, что будут сражаться у заставы, что раздают оружие, что все бегут, уезжают куда то, что вообще происходит что то необычайное, что всегда радостно для человека, в особенности для молодого.


31 го августа, в субботу, в доме Ростовых все казалось перевернутым вверх дном. Все двери были растворены, вся мебель вынесена или переставлена, зеркала, картины сняты. В комнатах стояли сундуки, валялось сено, оберточная бумага и веревки. Мужики и дворовые, выносившие вещи, тяжелыми шагами ходили по паркету. На дворе теснились мужицкие телеги, некоторые уже уложенные верхом и увязанные, некоторые еще пустые.
Голоса и шаги огромной дворни и приехавших с подводами мужиков звучали, перекликиваясь, на дворе и в доме. Граф с утра выехал куда то. Графиня, у которой разболелась голова от суеты и шума, лежала в новой диванной с уксусными повязками на голове. Пети не было дома (он пошел к товарищу, с которым намеревался из ополченцев перейти в действующую армию). Соня присутствовала в зале при укладке хрусталя и фарфора. Наташа сидела в своей разоренной комнате на полу, между разбросанными платьями, лентами, шарфами, и, неподвижно глядя на пол, держала в руках старое бальное платье, то самое (уже старое по моде) платье, в котором она в первый раз была на петербургском бале.
Наташе совестно было ничего не делать в доме, тогда как все были так заняты, и она несколько раз с утра еще пробовала приняться за дело; но душа ее не лежала к этому делу; а она не могла и не умела делать что нибудь не от всей души, не изо всех своих сил. Она постояла над Соней при укладке фарфора, хотела помочь, но тотчас же бросила и пошла к себе укладывать свои вещи. Сначала ее веселило то, что она раздавала свои платья и ленты горничным, но потом, когда остальные все таки надо было укладывать, ей это показалось скучным.
– Дуняша, ты уложишь, голубушка? Да? Да?
И когда Дуняша охотно обещалась ей все сделать, Наташа села на пол, взяла в руки старое бальное платье и задумалась совсем не о том, что бы должно было занимать ее теперь. Из задумчивости, в которой находилась Наташа, вывел ее говор девушек в соседней девичьей и звуки их поспешных шагов из девичьей на заднее крыльцо. Наташа встала и посмотрела в окно. На улице остановился огромный поезд раненых.
Девушки, лакеи, ключница, няня, повар, кучера, форейторы, поваренки стояли у ворот, глядя на раненых.
Наташа, накинув белый носовой платок на волосы и придерживая его обеими руками за кончики, вышла на улицу.
Бывшая ключница, старушка Мавра Кузминишна, отделилась от толпы, стоявшей у ворот, и, подойдя к телеге, на которой была рогожная кибиточка, разговаривала с лежавшим в этой телеге молодым бледным офицером. Наташа подвинулась на несколько шагов и робко остановилась, продолжая придерживать свой платок и слушая то, что говорила ключница.
– Что ж, у вас, значит, никого и нет в Москве? – говорила Мавра Кузминишна. – Вам бы покойнее где на квартире… Вот бы хоть к нам. Господа уезжают.
– Не знаю, позволят ли, – слабым голосом сказал офицер. – Вон начальник… спросите, – и он указал на толстого майора, который возвращался назад по улице по ряду телег.
Наташа испуганными глазами заглянула в лицо раненого офицера и тотчас же пошла навстречу майору.
– Можно раненым у нас в доме остановиться? – спросила она.
Майор с улыбкой приложил руку к козырьку.
– Кого вам угодно, мамзель? – сказал он, суживая глаза и улыбаясь.