Ковач, Агнеш

Агнеш Ковач
Личная информация
Награды и медали Олимпийские игры Бронза Атланта 1996 200 м брасс Золото Сидней 2000 200 м брасс Чемпионаты мира Золото Перт 1998 200 м брасс Золото Фукуока 2001 200 м брасс Бронза Фукуока 2001 100 м брасс

А́гнеш Ко́вач (венг. Kovács Ágnes; 13 июля 1981, Будапешт) — венгерская пловчиха, Олимпийская чемпионка, двукратная чемпионка мира, 7-кратная чемпионка Европы. Специалистка в плавании брассом и комплексным плаванием.

Родилась в 1981 году в Будапеште. С 1995 года во взрослой сборной страны. В 1995 году в 14-летнем возрасте дебютировала на европейском чемпионате в Вене, где стала третьей на стометровке брассом, седьмой на дистанции вдвое длинней и третьей в комбинированной эстафете. Уже в следующем году 15-летняя Агнеш становится олимпийской медалистской на Играх в Атланте на 200 метрах брассом.

Пик карьеры спортсменки пришёлся на период 1998—2001 годов. В это время она дважды стала чемпионкой мира, в 1998 году в австралийском Перте и в 2001 году в японской Фукуоке. На Олимпиаде в Сиднее Ковач стала Олимпийской чемпионкой на 200-метровке и заняла 5-е место на 100 метрах. В 2001—2005 годах совмещала плавательные выступления с учёбой в Аризонском университете (США).

На своей третьей Олимпиаде, в Афинах, спортсменка осталась без медалей. Дистанцию 200 метров брассом она закончила пятой, на 100-метровке брассом не попала в финал, однако достаточно успешно выступила на новой для себе дистанции — 200 метров комплексным плаванием, — став четвёртой.

После Афин Агнеш Ковач успехов не добивалась, за исключением домашнего чемпионата Европы в Будапеште в 2006 году, где она завоевала три бронзовые медали.

Ссылки

• [www.kovacsagnes.hu Официальный сайт спортсменки]
• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/ko/agnes-kovacs-1.html Агнеш Ковач на Олимпийских играх]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Ковач, Агнеш

– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.