Ковач, Тинкара

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Тинкара Ковач
Tinkara Kovač
Основная информация
Дата рождения

3 сентября 1978(1978-09-03) (45 лет)

Место рождения

Копер, Югославия

Годы активности

1997 — наст. вр.

Страна

Словения Словения

Профессии

певица, автор песен, продюсер

Инструменты

флейта

Жанры

поп, рок

Лейблы

Dallas Records

[www.tinkara.net/ Официальный сайт певицы]

Тинкара Ковач, (словен. Tinkara Kovač; род. 3 сентября 1978 года, в Копере, Словения) — словенская певица, которая представляла Словению на конкурсе песни «Евровидение 2014», с песней «Round and Round».[1][2]

Закончила музыкальную школу по классу флейты.[3]



Евровидение 2014

8 марта путём национального отбора была выбрана представителем Словении на Евровидение 2014, с песней «Round and Round».

Тинкара выступила 8 мая во втором полуфинале под номером 14. По результатам голосования получила 52 очка, заняв 10 место, что позволило ей выйти в финал.

В финале 10 мая выступила под номером 17. Певица заняла 25 место, обогнав лишь Францию и набрав 9 очков.[4]

Напишите отзыв о статье "Ковач, Тинкара"

Примечания

  1. [www.eurovision.tv/page/news?id=tinkara_kovac_wins_ema_2014 «Tinkara Kovač wins EMA 2014»]
  2. [esctoday.com/77779/slovenia-tinkara-kovac-copenhagen/ «Slovenia: It’s Tinkara Kovač for Copenhagen!»]
  3. [uchastniki.com/evrovidenie/2014-danija/sloveniya-tinkara.html Евровидение 2014 Словения: Тинкара Ковач с песней Round and Round]. uchastniki.com. Проверено 9 июня 2016.
  4. [www.eurovision.tv/page/history/year/participant-profile/?song=32313 Tinkara Kovač - Round and round (Slovenia 2014)]. Eurovision.tv. Проверено 15 сентября 2015.


Предшественник:
Ханна Манчини
с песней Straight into Love
Словения на конкурсе песни Евровидение
2014
Преемник:
Maraaya песней Here for You

Отрывок, характеризующий Ковач, Тинкара

– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.


Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.