Коверда, Борис Софронович
Борис Коверда | |
Имя при рождении: |
Борис Софронович Коверда |
---|---|
Дата рождения: | |
Место рождения: | |
Гражданство: | |
Дата смерти: |
18 февраля 1987 (79 лет) |
Место смерти: |
Бори́с Софро́нович Коверда́ (21 августа 1907, Вильно, Российская империя—18 февраля 1987, Вашингтон, США) — деятель российской Белой эмиграции. В 1927 году совершил убийство полпреда СССР в Польше Войкова.
Биография
Родился 21 августа 1907 года, сын учителя народной школы, эсера Софрона Коверды. С 1915 до 1920 года находился с матерью в эвакуации в Самаре, где стал свидетелем красного террора (в частности, гибели своего двоюродного брата и расстрела друга семьи священника Лебедева). Затем семья вернулась в Вильно. Учился в белорусской, затем — в русской гимназии в Вильно. Зная белорусский язык (поскольку был белорусом), работал корректором и экспедитором в редакции белорусской антикоммунистической газеты «Беларускае слова»; по взглядам был демократом. Школу вынужден был оставить из-за необходимости зарабатывать.
По словам педагогов виленской русской гимназии, Коверда производил впечатление очень интеллигентного, скромного, немного робкого, замкнутого и малообщительного юноши. Был очень деликатен в отношении к членам администрации, педагогам и товарищам. Никаких, даже обыкновенных ученических провинностей, за ним не наблюдалось. В гимназии отличался хорошими способностями, но необходимость постоянного заработка отвлекала его от занятий, не позволяла ему быть в числе лучших учеников. В школьной общественной жизни участия не принимал. И вообще, по словам педагогов, Коверда не проявлял особенного интереса к общественно-политическим вопросам и стоял в стороне от русской общественно-политической жизни.— И. Борис Коверда // За Свободу! — 9 июня 1927. — № 129 (2161). — С. 1.
Убийство Войкова
Люба мне буква «Ка»,</br> Вокруг неё сияет бисер.</br> Пусть вечно светит свет венца</br> Бойцам Каплан и Каннегисер.</br> </br> И да запомнят все, в ком есть</br> Любовь к родимой, честь во взгляде,</br> Отмстили попранную честь</br> Борцы Коверда и Конради.</br> </br> К. Д. Бальмонт. </br> Цитируется по: Краснов-Левин А. [www.krotov.info/history/20/1940/levitin_14.htm В поисках Нового града] </br>
Вместе с редактором газеты А. В. Павлюкевичем и белогвардейским казачьим есаулом М. И. Яковлевым подготовил покушение на полпреда СССР в Польше П. Л. Войкова, которое должно было стать актом возмездия за участие Войкова в расстреле царской семьи и вообще за красный террор. 7 июня 1927 года Борис Коверда выстрелил в Войкова, в результате чего полпред скончался.
Убийство Ковердой Войкова было упомянуто в «Декларации» митрополита Сергия (Страгородского) о лояльности к советской власти от 29 июля 1927 года: «Всякий удар, направленный в Союз, будь то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие или просто убийство из-за угла, подобное варшавскому, сознаётся нами как удар, направленный в нас». Скорее всего эти слова не принадлежат самому митрпоолиту Сергию, а вставлены туда чекистом Евгением Тучковым[1].
Коверда был приговорён польским судом к пожизненным каторжным работам, которые затем были заменены 15-летними. Освобождён по амнистии, отбыв 10 лет наказания, в 1937 году.
После освобождения
Этот раздел страницы требует существенной доработки. Этот раздел статьи необходимо дополнить и убрать это сообщение. Комментарии могут быть на странице обсуждения.
|
Поэтесса Марианна Колосова посвятила Борису Коверде стихотворение:
Русскому рыцарю.
С Дальнего Востока — в Варшаву,
Солнцу — привет из тьмы!
Герою, воспетому славой —
В стенах варшавской тюрьмы.
Золотыми буквами — Имя
На пергаменте славных дел.
И двуглавый орёл над ними
В высоту голубую взлетел!
Зашептались зелёные дали…
Зазвенела Русская ширь…
Ты — литой из блестящей стали
Из старых былин богатырь!
И закорчился змей стоглавый,
Видно, пули страшней, чем слова?
И под стены старой Варшавы
Покатилась одна голова…
Нам ещё отрубить осталось
Девяносто девять голов…
Но нам ли страх и усталость?
На подвиг каждый готов!
И огнями горит золотыми
Путеводная наша звезда —
Дорогое, любимое имя:
«Русский рыцарь Борис Коверда!»
По выходе на свободу отправился в Югославию, где в 1938 году сдал экстерном экзамен на аттестат зрелости при русском кадетском корпусе в Белой Церкви.
Начало Второй мировой войны застало Коверду в Польше, откуда он вновь вернулся в Югославию, где его занятия были прерваны немецкой оккупацией весной 1941 года; из Югославии он возвратился к семье в Варшаву и находился там до лета 1944 года, когда русским семьям была предоставлена возможность эвакуироваться в Германию[2]. Будучи жителем оккупированной нацистами Польши Коверда становится сотрудником Абвера, его куратором является небезызвестный коллаборационист Хольмстон-Смысловский
После войны в течение семи лет, уже с женой и дочерью, находился последовательно в Швейцарии, Франции и ФРГ, откуда в 1952 году семья перебралась в США, где до 1963 года работал в газете «Россия» (Нью-Йорк), затем в типографии «Нового русского слова».
Умер 18 февраля 1987 года в Вашингтоне. Похоронен на кладбище Успенского женского Новодивеевского монастыря в Нануете, Нью-Йорк.
Сообщники Коверды Павлюкевич Арсений Васильевич и Яковлев Михаил Ильич погибли как участники движения Сопротивления (Яковлев — в Освенциме, Павлюкевич был расстрелян немцами).
Жена — Нина Алексеевна.
Дочь — Наталья.
Внучки — Татьяна и Анна.
Напишите отзыв о статье "Коверда, Борис Софронович"
Примечания
Литература
- Убийство Войкова и дело Бориса Коверды / Пер. с пол. и доп. В. — Париж: Возрождение, ок. 1927. — 188 с.
- Боголюбов А. [www03.us.archive.org/stream/kadetskaiaperekl43878800/kadetskaiaperekl43878800_djvu.txt Имя твоё сохранит свободная Россия. Борис Сафронович Коверда 1907—1987] // Кадетская перекличка : журнал. — 1987. — № 3. — С. 15—35.
- Пагануцци П. [xxl3.ru/kadeti/koverda.htm Борис Сафронович Коверда] // Кадетская перекличка : журнал. — 1987. — № 3. — С. 36.
Ссылки
- [monarhist.net/library/Koverda/Koverda-1.htm Коверда, Б. С. Покушение на полпреда Войкова]
- [www.volsk.info/news.php?id=164273 7 июня 1927 г. русский гимназист застрелил в Варшаве цареубийцу Войкова]
- [taina.sitecity.ru/ltext_1511145249.phtml?p_ident=ltext_1511145249.p_1511150553 Зенькович Н. А. Покушения и инсценировки. Расправа на перроне]
- [www.xxl3.ru/kadeti/koverda.htm Некролог в журнале «Кадетская перекличка», включающий материалы процесса]
Отрывок, характеризующий Коверда, Борис Софронович
Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.
На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся 21 августа
- Родившиеся в 1907 году
- Родившиеся в Вильнюсе
- Умершие 18 февраля
- Умершие в 1987 году
- Умершие в Вашингтоне
- Войков, Пётр Лазаревич
- Российские убийцы
- Убийцы Белоруссии
- Русские эмигранты первой волны в Югославии
- Русские эмигранты первой волны во Франции
- Русские эмигранты первой волны в США
- Похороненные на кладбище Ново-Дивеево