Ковмир, Николай Иванович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Николай Ковмир

Ковмир и Людмила Семеняка, 1969 год
Имя при рождении:

Николай Иванович Ковмир

Дата рождения:

30 июня 1947(1947-06-30)

Место рождения:

Свердловск, СССР

Дата смерти:

29 января 2000(2000-01-29) (52 года)

Место смерти:

Санкт-Петербург, Российская Федерация

Профессия:

артист балета, балетный педагог

Гражданство:

СССР СССР
Россия Россия

Театр:

Мариинский театр

Награды:

Никола́й Ива́нович Ковми́р (1947—2000) — русский советский артист балета, балетный педагог. Народный артист РСФСР (1983).





Биография

Николай Ковмир родился в Свердловске 30 июня 1947 года.

В 1966 году окончил Киевское хореографическое училище (педагог В. А. Денисенко); в 1970 году — класс усовершенствования Ленинградского хореографического училища (педагог А. И. Пушкин).

В 19661968 гг. работал в Харьковском театре оперы и балета.

В 1969 году получил 3-ю премию Международного конкурса артистов балета в Москве, после чего был переведен в Ленинград в Кировский театр. В 1970—1994 гг. — солист балетной труппы ленинградского Театра им. Кирова.

С 1979 года Ковмир преподавал в Ленинградском хореографическом училище[1].

В 1987 году окончил балетмейстерское отделение Ленинградской консерватории (педагог Н. А. Долгушин)[1].

В последние годы тяжелая болезнь позвоночника приковала его к постели[2] и он оказался несправедливо забыт. Даже несмотря на то, что фильмы с его участием успешно проходили по киноэкранам и регулярно демонстрируются по телевидению. Театральная же память об актёре всегда недолговечна — только пока он выходит на сцену.

Николай Ковмир скончался 29 января 2000 года.

Дочь Екатерина тоже стала балериной. Однако бросила профессию и уехала с семьей во Францию, покинув Россию.

Критика называет его одним из блистательных артистов балета времени, наделенным необычайным актёрским мастерством, чей талант — увы — оказался мало востребован и не раскрылся в полную силу: «На первый взгляд Ковмир не сделал блестящей карьеры. Но произошло это только потому, что в 1970—1980-е — годы его расцвета — выстроить блестящие балетные карьеры русским удавалось только на Западе. <…> Ковмир не прижился в академическом пантеоне. Его виртуозные танцы смущали модернистской остротой. Порывшись в вековом репертуаре, амплуа для него все-таки отыскали: гротеск. Ковмиру достались все шуты, цирюльники, злые колдуны, восточные рабы»[2][3].

Балетная энциклопедия писала так о Николае Ковмире: «Классический танцовщик мужественного плана, в 1980-е гг. постепенно перешёл на исполнение танцевально-драматических и мимических ролей, которые у него отличаются эмоциональностью и яркой характерностью»[1].

Из воспоминаний о нём

В «Сотворении мира» Чёрт Ковмира представал этаким «мелким хулиганом», попадающим впросак
там, где можно было «подурачиться», Ковмир просто расцветал.

Критик В. М. Красовская об исполнении Ковмиром партии Бриаксиса в балете «Дафнис и Хлоя»: «Исполнитель партии Бриаксиса артистично передает натиск разгневанной природы. Стремительные движения рассекают пространство, то забрасывая Бриаксиса в воздух, то швыряя оземь, перекатывая, отдирая от найденной точки опоры. Ковмир сохраняет крепость вертикальной линии тела и шеи до вытянутых в прыжке носков и всё же вибрирует корпусом так, что кажется — ветер закинул его ввысь и безжалостно теребит, треплет там»[3].

Исполненные партии

Другие партии: Базиль («Дон Кихот»); Солор и Факир («Баядерка»), Конрад «Арлекинада»; Шут и РотбартЛебединое озеро»), Ганс («Жизель»), фея Карабос («Спящая красавица»); Мэдж («Сильфида»), Гольфо («Неаполь»), Фрондосо («Лауренсия»), Гирей («Бахчисарайский фонтан» Б. В. Асафьева), Лаэрт («Гамлет»), Юноша («Ленинградская симфония»), Архонт («Икар»), Чёрт («Сотворение мира»), Ржевский («Гусарская баллада»), Бриаксис «Дафнис и Хлоя».

Фильмография

Напишите отзыв о статье "Ковмир, Николай Иванович"

Примечания

  1. 1 2 3 [www.pro-ballet.ru/html/k/kovmir.html Ковмир в балетной энциклопедии (Источник: Русский балет. Энциклопедия. БРЭ, «Согласие», 1997)]
  2. 1 2 [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=139308&print=true Последний виртуоз Кировского театра] // Газета «Коммерсантъ» № 18 (1903) от 05.02.2000
  3. 1 2 [www.kino-teatr.ru/teatr/acter/sov/249213/bio/ Николай Ковмир] на сайте kino-teatr.ru

Ссылки

Отрывок, характеризующий Ковмир, Николай Иванович

Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.