Ковёр Клеопатры
Ковёр Клеопатры — литературный и визуальный образ, связанный с эпизодом жизни знаменитой царицы Клеопатры и Юлия Цезаря.
Cюжет
Это история знакомства двух будущих знаменитых любовников: когда Цезарь овладел Египтом и занял дворец в октябре 48 года до н. э., 22-летняя Клеопатра, которая находилась в состоянии гражданской войны со своим братом и соправителем, решила проникнуть к лидеру римлян и склонить его на свою сторону. Однако это было невозможно, поскольку город усиленно охранялся войсками Птолемея, и её слуга, будто бы завернув юную полунагую красавицу в ковёр, приплыл ко дворцу на рыбачьей лодке и пронес её внутрь. Он развернул яркий ковёр перед Цезарем, Клеопатра эффектно появилась, и римлянин был покорен с первого взгляда. В списке знаменитых ковров мира этот ковёр назван «самым эротичным»[1]. Славе эпизода способствовало его кинематографическое воплощение лучшими красавицами Голливуда.
Биограф царицы пишет, что «ковровая стратагема» Клеопатры стала её Рубиконом, который дал ей возможность получить все[2]. Этот эпизод является одним из самых знаменитых и эффектных моментов её биографии[3].
Версия историков
На самом деле Плутарх (49) упоминает всего лишь о мешке для постели:
«Клеопатра, взяв с собой лишь одного из друзей, Аполлодора Сицилийского, села в маленькую лодку и при наступлении темноты пристала вблизи царского дворца. Так как трудно было остаться незамеченной, то она забралась в мешок для постели (др.-греч. στρωματόδεσμον) и вытянулась в нем во всю длину. Аполлодор обвязал мешок ремнем и внес его через двор к Цезарю. Говорят, что уже эта хитрость Клеопатры показалась Цезарю смелой и пленила его. Окончательно покоренный обходительностью Клеопатры и её красотой, он примирил её с царем для того, чтобы они царствовали совместно».
Никто, кроме Плутарха, эпизод первого знакомства не упоминает вообще. Наиболее близкий момент можно найти у Лукана, который пишет, что Клеопатра подкупила стражу Птолемея, чтобы получить доступ к гавани, и приплыла на маленькой лодке — но здесь вообще не упоминается текстиль любого рода[3].
В переводе произведения «Сравнительные жизнеописания» Плутарха, выполненном Джоном Лэнгборном[en] и его братом Уильямом, опубликованном в 1770 году, при описании материала, с помощью которого Клеопатра проникла во дворец, впервые было использовано слово «ковёр» в смысле ткани из плотного материала. В то же время, Плутарх писал о том, что сегодня известно как вещевой мешок, однако семантическое изменение[en] употребления слова наделило легенду о скрывающейся в ковре Клеопатре другим смыслом, исторически неточным, но ставшим популярным в современной культуре во многом благодаря Жерому и его картине «Цезарь и Клеопатра»[4].
В литературе
Этот образ употреблён Бернардом Шоу в его пьесе «Цезарь и Клеопатра» и использован в её экранизациях.
Аполлодор. Цезарь, это персидский ковёр, красота из красот. И в нем, как мне сказали, голубиные яйца, хрустальные кубки и хрупкие драгоценности. Я отвечаю головой за мою ношу и поэтому не рискнул тащить её сюда по узкой, лесенке с мола. (…)
Аполлодор (после того, как они сняли веревки). Отойдите, друзья. Пусть смотрит Цезарь. (Распахивает ковёр.)
Руфий. Ничего тут нет, кроме кучи тряпок. Где же голубиные яйца?
Аполлодор. Приблизься, Цезарь, и поищи их среди шалей.
Руфий (обнажая меч). А, предательство! Не подходи, Цезарь! Я вижу, шаль шевелится, там что-то живое.
Британ (обнажая меч). Змея!
Аполлодор. Осмелится ли Цезарь вложить руку в мешок, где шевелится змея?
Руфий (оборачивается к нему). Предатель, собака!
Цезарь. Успокойтесь. Уберите ваши мечи. Аполлодор, твоя змея уж слишком ровно дышит. (Засовывает руки под шаль и освобождает оттуда чью-то голую руку) Хорошенькая маленькая змейка!
Руфий (вытягивая оттуда другую руку). А ну-ка, давай сюда и все остальное.
Они вытаскивают за руки Клеопатру, и она садится среди шалей. Британ, шокированный, вкладывает свой меч в ножны и возмущенно пожимает плечами.
Клеопатра (едва переводя дух). Ой, я чуть-чуть не задохлась. Ах, Цезарь, кто-то на меня наступил в лодке, а потом на меня свалился с неба какой-то громадный, страшно тяжелый мешок. А потом лодка стала тонуть, а потом меня унесло куда-то в воздух и оттуда вниз…
Цезарь (лаская её, когда она, поднявшись, бросается к нему на грудь). Ну, ничего, ничего. Теперь уже все кончено, ты здесь, цела и невредима.
В массовой культуре
Роман Кэтрин Уоллас (Karen Wallace) «Cleopatra’s Carpet» посвящён приключениям царицы. Книга с аналогичным названием авторства Сары Карлайл (Sarah Carlisle) не имеет отношения к Египту.
В сериале «Зена: королева воинов» подобный эпизод есть, однако ковёр с Клеопатрой разворачивает не Цезарь, а Марк Антоний.
Напишите отзыв о статье "Ковёр Клеопатры"
Примечания
- ↑ [www.woman.ru/samsung/samsung-carpet/article/56655 Самые знаменитые ковры мира // Women.ru]
- ↑ Diana Preston. Cleopatra and Antony: the true story of the ancient world’s greatest love affair. P. 92
- ↑ 1 2 [books.google.ru/books?id=Xlcp-K-MuNoC&pg=PA265&dq=cleopatra+carpet&hl=ru&ei=_Q5YTv7YG4z2sgbTja2lCw&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=10&ved=0CFIQ6AEwCTgU#v=onepage&q=cleopatra%20carpet&f=false David Braund, Christopher Gill. Myth, history and culture in republican Rome: studies in honour of T.P. Wiseman]
- ↑ Christopher Pelling. [books.google.ru/books?id=KsWUkge9U20C&dq=Plutarch+Caesar:+Translated+with+an+Introduction+and+Commentary&hl=ru&source=gbs_navlinks_s Plutarch Caesar: Translated with an Introduction and Commentary]. — Oxford: Oxford University Press, 2011. — P. 385. — 519 p. — ISBN 9780198149040.
Ссылки
- [www.youtube.com/watch?v=EYhUyntkoyw Эпизод экранизации пьесы с Вивьен Ли]
- [www.youtube.com/watch?v=h6ncMHuNxnM Эпизод с Элизабет Тейлор]
Отрывок, характеризующий Ковёр Клеопатры
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
