Коган, Пётр Семёнович

Пётр Семёнович Коган
Место рождения:	Лида, Виленская губерния, Российская империя
Место смерти:	Москва, СССР
Гражданство:	Российская империя, СССР
Род деятельности:	историк литературы, литературный критик, литературовед, переводчик
Язык произведений:	русский

Пётр Семёнович Коган (20 мая 1872, Лида, Виленская губерния — 2 мая, 1932, Москва) — российский историк литературы, литературный критик, литературовед, переводчик. Профессор МГУ. Президент Государственной академии художественных наук, сотрудник Литературной энциклопедии.

Биография

Окончил гимназию в Могилеве, историко-филологический факультет Московского университета. В студенческие годы увлёкся марксистскими идеями. Преподавал в Москве, в том числе в училище Московского филармонического общества.

В 1909 году переехал в Санкт-Петербург. Приват-доцент кафедры германо-романской филологии Санкт-Петербургского университета в 1911-1918 годах. Принял православие, чтобы получить возможность стать профессором, но к профессуре не был допущен.

Автор переводов книг Д. Рескина, И. Тэна и других. Печатался в «Книговедении», Русской мысли, «Русском слове», «Курьере» и других изданиях. Автор статей в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона («Классицизм», «Лессинг», «Гуцков», «Ибсен», «Зудерман» и других) и в первом издании Большой советской энциклопедии.

После революции преподавал в МГУ, ректор МГУ. Похоронен на Новодевичьем кладбище (участок 3, ряд 63).

Семья

Жена — Надежда Александровна Нолле-Коган (1888—1966) переводчица, мемуаристка.

• сын — Александр Петрович Кулешов (Нолле) (1921—1990), писатель.

Избранное

• Очерки по истории западноевропейской литературе (т.1-3, 1903-10)
• Очерки по истории новейшей русской литературы (т.1-3, 1908-11)
• Литература этих лет: 1917—1923. — Иваново-Вознесенск: Основа, 1925 [test.mosinfo.ru/apps/savine/card.html?type=recordNumber&source_id=01785&letter=1501-2000]
• Коган П. С. Литературные заметки. Эпопея Андрея Белого // Красная новь. — 1921, ноябрь-декабрь. — № 4.
• Коган П. Бабель: Критика // Соболь А. Печальный весельчак, Хаит Д. Муть, Коган П. С. Бабель, Вендров З. По еврейским колониям. Харьков, 1927.
• История русской литературы с древнейших времен до наших дней (в самом сжатом изложении). М.—Л., «Молодая гвардия», [1927] 270 с. 6000 экз. 2-ое изд. [1928]. 270 с. 5 000 экз. 3-е изд. 1930. 269 с. 10 100 экз.
• Красная Армия в нашей литературе. М., «Военный вестник», 1926. 138 с. 6 070 экз.
• Лев Толстой и марксистская критика. М.—Л., «Моск. рабочий» [1928]. 84 с. 5 000 экз.
• Литература великого десятилетия. М.—Л., «Моск. рабочий» [1927]. 160 с. 6 000 экз.
• Наши литературные споры. К истории критики Октябрьской эпохи. [М.], Гос. акад. худож. наук, 1927. 117 с. (История и теория искусств. Вып. 3). 4 000 экз.
• Пролетарская литература. Иваново-Вознесенск, «Основа», 1926. 114 с.

Литература

• Критико-биографический словарь русских писателей и ученых (от начала русской образованности до наших дней). — СПб., 1889—1914. — Т. 1. — С. 1466.
• Новый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. — Т. 22.
• Кружок любителей западноевропейской литературы

Ссылки

• Коган Петр Семенович // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• [dic.academic.ru/dic.nsf/biograf2/7119 Коган Петр Семенович]. Биографический словарь. Академик. Проверено 19 апреля 2013.
• [www.eleven.co.il/article/12146 Коган Пётр] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
• Сосницкий Д.А., Ростовцев Е.А. [bioslovhist.history.spbu.ru/component/fabrik/details/1/549.html Коган Петр Семенович // Биографика СПбГУ]
• [www.peoplepress.ru/people-40768.html П. С. Коган на сайте Люди в Прессе]
• Боже В. С. [kirovka.ru/enc/index.php?id=698 Коган Петр Семенович]. Энциклопедия Челябинска. Кировка.ру. Проверено 19 апреля 2013. [www.webcitation.org/6G0X1cou5 Архивировано из первоисточника 20 апреля 2013].
• [www.booksite.ru/fulltext/nep/ein/vol/ogda/hronica/kogan.htm Фотография и афиша публичных лекций П. С. Когана]

Отрывок, характеризующий Коган, Пётр Семёнович

– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.