Когбетлянц, Ерванд Геворгович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Ерванд Геворгович Когбетлянц
арм. Երվանդ Գևորգի Կողբետլյանց

Ерванд Геворгович Когбетлянц на «Симпозиуме Понтиньи» в колледже Mount Holyoke, США, 1944
Дата рождения:

9 (21) февраля 1888(1888-02-21)

Дата смерти:

5 ноября 1974(1974-11-05) (86 лет)

Научная сфера:

математика, геофизика

Место работы:

Московский университет
Донской университет
Ереванский университет
Парижский университет
Тегеранский университет
Колумбийский университет
Новая школа (Нью-Йорк)
Национальный центр научных исследований Франции

Учёная степень:

доктор философии (PhD) по математике (1923)

Учёное звание:

профессор

Альма-матер:

Московский университет

Научный руководитель:

Эмиль Борель

Награды и премии:
Подпись:

Ерва́нд Гево́ргович Когбетля́нц (арм. Երվանդ Գևորգի Կողբետլյանց; 9 (21) февраля 1888, Ростов-на-Дону — 5 ноября 1974, Париж) — известный французский и американский математик, геофизик[1], инженер и изобретатель армянского происхождения.

Автор метода измерения магнитных полей. Получил известность благодаря его алгоритму «Метод Когбетлянца» для сингулярного разложения матрицы (SVD) . Являлся разработчиком макропрограмм для электронных вычислительных машин на IBM. Руководитель службы по науке Министерства обороны Франции (1939—1942). Известен как изобретатель трёхмерных шахмат.





Биография

Ранние годы. Учёба

Ерванд Геворгович Когбетлянц родился 9 (21) февраля 1888 года в Нахичевани-на-Дону в семье купца Геворга Мельконяновича Когбетлянца[2].

Отец — Геворг Мельконянович Когбетлянц владел рудниками и шахтами в Ростовской области и в Донбассе, имел суда на Азовском и Чёрном морях, занимался строительной деятельностью[2]. Мать — Егинэ Аковбян (Елена Яковлевна Хлытчиева) — дочь купца первой гильдии, гласного нахичеванской городской думы Акопа Матеосовича Хлычяна (Якова Матвеевича Хлытчиева)[2]. Родители были последователями Армянской Апостольской церкви[3]. Двоюродной сестрой Ерванда Когбетлянца является известная писательница Мариэтта Шагинян.

В 1906 году Ерванд Когбетлянц окончил с серебряной медалью гимназию в Ростове-на-Дону[4]. В том же году отправился во Францию, поступил на математическое отделение факультета наук Парижского университета, где проучился год[5]. В связи с финансовыми проблемами в семье Когбетлянц вернулся в Россию, продолжил учёбу на математическом отделении физико-математического факультета Московского университета с 1907 года[3]. Его преподавателями были известные учёные Николай Егорович Жуковский и Дмитрий Фёдорович Егоров, которые оказали наибольшее влияние на студента Когбетлянца[5]. В университете Когбелтянц учился отлично, был удостоен золотой медали за конкурсное сочинение в 1911 году[3]. В том же году Когбелтянц женился на своей землячке Евгении Красильниковой[5]. 29 мая 1912 года Ерванд Геворгович Когбетлянц окончил Московский университет с дипломом первой степени[6].

В декабре 1912 года у Ерванда и Евгении родилась дочь Элеонора[6]. Когбетлянц был оставлен при кафедре чистой математики Московского университета для подготовки к профессорской деятельности[3]. Первая научная статья Когбетлянца была опубликована в 1913 году в «Сообщениях Харьковского математического общества»[3]. Когбетлянц успешно сдал магистерские экзамены в 1916 году, был утвержден в должности приват-доцента Московского университета[6]. Он начал самостоятельные исследования по теории тригонометрических рядов, его статьи публиковались в ведущих европейских научных журналах и были представлены к публикации математиком и механиком Полем-Эмилем Аппельом[6].

Жизнь во Франции

В 1917 году в связи с революционными событиями в России Ерванд Когбетлянц переехал из Москвы в Ростов-на-Дону, некоторое время поработал в Донском университете[6]. В том же году он переехал в Екатеринодар (ныне Краснодар). Там 1 июля 1919 года Когбетлянц был назначен на должность доцента Кубанского политехнического института[6]. В 1920 году Когбетлянц переежает в Ереван и утверждается в должности профессора Ереванского государственного университета[7][8]. В этой должности он остаётся год, после чего, в 1921 году с семьёй эмигрирует во Францию[7].

В Париже Русский народный университет организовал курсы высшей математики, на которых преподавал Когбетлянц[3]. Одновременно он занимался научной деятельностью под руководством математика Эмиля Бореля[7]. В 1923 году в Парижском университете Когбетлянц защитил докторскую диссертацию по теме «Аналогия между тригонометрическими и сферическими рядами с точки зрения их суммирования средними арифметическими»[7]. В 1920-х годах Ерванд Геворгович Когбетлянц занимался изучением геофизики[7]. В 1926 году он изобрёл крутильные весы нового типа, предназначенные для измерения вторых производных потенциала силы тяжести[7]. Когбетлянц запатентовал изобретение во Франции, Германии, Великобритании и США, реализовать подобный вариометр пыталась немецкая фирма «Askania Werke»[de], но распространения он не получил[9]. В том же году Ерванд Геворгович Когбетлянц запатентовал своё другое изобретение — трёхмерные шахматы[en] (патент Франции № 608196)[7]. В 1927—1933 годах Когбетлянц был председателем союза геофизиков Франции[1].

В 1928 году по представлению известного математика Жака Адамара была опубликована статья Ерванда Геворговича об использовании своего изобретения в определении скорости распространения гравитации[9]. Когбетлянц преподавал на русском отделении физико-математического факультета Парижского университета[10]. В 1932 году на Международном конгрессе математиков в Цюрихе Когбетлянц выступил с двумя докладами[10]. Один из них был посвящён измерению скорости гравитационного притяжения, а другой — теории тригонометрических рядов. Совместно с научной деятельностью Ерванд Геворгович Когбетлянц занимался общественными делами: он один из основателей и член правления Русского академического союза во Франции, член совета парижского Научно-философского общества, сотрудник Русского химического общества[1]. В конце 1920-х годов Когбетлянц запатентовал своё второе спортивное изобретение — Теннис для игры на трёх полях (патент Франции № 672683)[10].

Жизнь в Иране и в США

В 1933 году Ерванд Геворгович Когбетлянц переехал в Персию[3]. Он в течение шести лет был профессором астрономии и математического анализа в Тегеранском университете[10]. В 1936 году он, как член иранской делегации, участвовал в в работе Международного конгресса математиков в Осло и сделал доклад по гравиметрии[10]. В 1937 году он выступил в Тегеране с докладом, посвящённым рассмотрению влияния солнечных пятен на человечество[10]. В том же году иранский франкоязычный журнал «Le Journal de Téhéran»[en] опубликовал этот доклад[10]. В 1939 году Когбетлянц правительством Ирана был награждён орденом Искусств и Наук[10][1][4].

В 1939 году он вернулся в Париж и перешёл на роботу в Национальный центр научных исследований[11]. Одновременно он служил добровольцем в артиллерийском техническом отделе Французской армии[11][1].

25 июля 1942 года Когбетлянц прибыл в Соединённые Штаты Америки — в Нью-Йорк[11]. В том же году Когбетлянц перешёл на работу в Лехайский университет[en] в Бетлехеме[11]. Он работал в должности ассистента, преподавал математику и читал курс «Математические методы в геофизике»[11]. В 1944 году Когбетлянц принял участие в работе «Симпозиума Понтиньи» в городе Южный Хэдли[en] (штат Массачусетс), в колледже Mount Holyoke[en] своим докладом «Космические факторы кризисов в жизни человечества»[11]. В 1945 году Когбетлянц работает консультантом по геофизике в корпорации «Standard Oil» в Нью-Йорке[12]. Также он преподавал в Новой школе социальных исследований в 1944—1954 годах, одновременно работал профессором Свободной школы с занятиями повышенного типа до 1967 года[3]. С 1946 года Когбетлянц был профессором Колумбийского университета[11]. В 1948 году он запатентовал своё следующее изобретение — оригинальную оптико-механическую систему для измерения компонент магнитного поля и их градиентов[11]. В 1950 году Когбетлянц участвовал в философской конференции «Новая школа социальных исследований» с докладом «Актуальная бесконечность как инструмент размышлений»[11].

В июне 1952 года корпорация IBM пригласила Когбетлянца на должность математика-консультанта в нью-йоркский Центр обработки данных[13]. В 1956 году Когбетлянц избран членом Рокфеллеровского университета[1]. Он член Нью-Йоркской Академии наук, член математических союзов ряда стран[1]. В 1960 году была издана коллективная монография «Математические методы для цифровых компьютеров», в котором Когбетлянц написал главу «Генерация элементарных функций»[13]. Ерванд Геворгович Когбетлянц вышел на пенсию в конце 1960-х годов и переехал в Париж[13]. В последний год жизни он запатентовал спортивное изобретение, сделанное в 1973 году — «Игру в шестиугольные шахматы и шестиугольное го» (патент Франции № 2216769)[14].

Ерванд Геворгович Когбетлянц скончался 5 ноября 1974 года в Париже. Он похоронен на кладбище «Пер-Лашез»[14].

Научная деятельность

Работы Ерванда Геворговича Когбетлянца относятся к интегральным уравнениям, к ортогональным многочленам, к численному анализу, к теориям притяжения и магнетизма, к прикладной геологии[1]. Когбетлянц известен своими исследованиями в области теории тригонометрических рядов, в определении скорости распространения гравитации, и открытиями в области математических методов для цифровых компьютеров[15]. Он также известен своими многочисленными научными и спортивными изобретениями, такими как: крутильные весы нового типа, предназначенные для измерения вторых производных потенциала силы тяжести (1926), трёхмерные шахматы (1912)[16], теннис для игры на трех полях, игра в шестиугольные шахматы и шестиугольное го (1973)[15].

Над изобретением трёхмерных шахмат до Когбетлянца работали многие шахматисты и учёные, но в отличие от них, Когбетлянц помимо шахматных фигур ввёл в игру несколько новых, благодаря чему поставить мат стало возможным[6]. Изобретение Когбетлянца состояло из восьми шахматных досок, изготовленных из прозрачного стекла и расположенных друг над другом[6]. Игроки здесь распоряжаются 512 позициями (8 × 8 × 8), между которыми фигуры передвигаются также вверх и вниз[6][16].

В 1926 году Ерванд Геворгович Когбетлянц изобрёл крутильные весы нового типа, предназначенные для изучения гравитационного поля Земли, различные от первой версии венгерского геофизика Лоранда Этвёша[9]. Система включает в себя три массы: одна расположена на верхнем уровне, а две другие — под ней[9]. В плане эти массы образуют равносторонний треугольник, причем таких систем в приборе три[9]. В процессе работы над изобретением крутильных весов Когбетлянц пришёл к выводу, что крутильные весы можно использовать в эксперименте по определению скорости распространения гравитации[9].

В 1937 году Ерванд Геворгович Когбетлянц выступил в Тегеране с докладом, посвященным рассмотрению влияния солнечных пятен на человечество, похожим на труды Александра Леонидовича Чижевского[10]. Доклад был опубликован, но в ссылках на работы разных учёных фамилия Чижевского не встречается[10]. Сам Чижевский учился в Московском университете в то время, когда там преподавал Когбетлянц[10]. Совершенно иной стиль изложения и анализируемые факты доказывают, что доклад Когбетлянца самостоятельный[10].

Во время работы в США Ерванд Геворгович Когбетлянц разработал алгоритм диагонализации матриц в процессе их сингулярного разложения, который называется «Метод Когбетлянца»[17][13]. Метод Когбетлянца является известным двусторонним методом для сингулярного разложения квадратных матриц[18]. Для вещественных <math>m \times n</math> <math>(m \geqslant n;~m, n\in\mathbb{R})</math> и матрицы <math>\mathbf{A} </math> разложение

<math>\mathbf{A = U \Sigma V^{T}\,,\qquad (U^{T}U = I,~V^{T}V = I)}</math>[19]

называется сингулярным. Для симметричной <math>\mathbf{A (A^{T}=A)} </math> соответствующее разложение

<math>\mathbf{A = W \Lambda W^{T}\,,\qquad (W^{T}W = I)}</math>[20]

является собственным разложением <math>\mathbf{A} </math>[21]. Метод выбора для быстро параллельного вычисления этих разложений называется методом Когбетлянца[21]. Метод Когбетлянца получил много внимания учёных из-за его эффективности в качестве параллельного метода и также его возможных расширений к различным другим разложениям[17].

В работах Когбетлянца для рядов Фурье-Лагерра были получены условия сходимости средних Чезаро в точке <math>x=0</math>, а также в некоторых весовых лебеговых пространствах <math>(L^p)</math>[22].

Ерванд Геворгович Когбетлянц автор более 100 изданных научных трудов[1].

Награды и членства

Сочинения

Напишите отзыв о статье "Когбетлянц, Ерванд Геворгович"

Примечания

  1. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Армянская Советская Энциклопедия, 1979, с. 530.
  2. ↑ 1 2 3 Блох, 2013, с. 74.
  3. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Н. Ермолаева. [www.ihst.ru/projects/emigrants/kogbetliants.htm Когбетлянц Эрванд Георгиевич] (рус.). Институт истории естествознания и техники имени С. И. Вавилова РАН. Проверено 11 января 2014.
  4. ↑ 1 2 [ru.hayazg.info/%D0%9A%D0%BE%D0%B3%D0%B1%D0%B5%D1%82%D0%BB%D0%B8%D0%B0%D0%BD%D1%86_%D0%AD%D1%80%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D1%82_%D0%93%D0%B5%D0%BE%D1%80%D0%B3%D0%B8%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87 Когбетлянц Эрвант Георгиевич] (рус.). ru.hayazg.info. Проверено 11 января 2014.
  5. ↑ 1 2 3 Блох, 2013, с. 75.
  6. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Блох, 2013, с. 76.
  7. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Блох, 2013, с. 77.
  8. ↑ Нерсисян, 1970, с. 179.
  9. ↑ 1 2 3 4 5 6 Блох, 2013, с. 78.
  10. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 Блох, 2013, с. 79.
  11. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Блох, 2013, с. 80.
  12. ↑ Блох, 2013, с. 81.
  13. ↑ 1 2 3 4 Блох, 2013, с. 83.
  14. ↑ 1 2 Блох, 2013, с. 84.
  15. ↑ 1 2 Блох, 2013.
  16. ↑ 1 2 Bruce Grant, Hans Bodlaender. [www.chessvariants.org/3d.dir/kogbetliantz.html Three dimensional chess — Kogbetliantz game] (англ.). The Chess Variant Pages (17 November 1997). Проверено 19 декабря 2014.
  17. ↑ 1 2 C. C. Paige, P. Van Dooren (1986). «[www.sciencedirect.com/science/article/pii/0024379586901734 On the quadratic convergence of Kogbetliantz's algorithm for computing the singular value decomposition]» (PDF). Linear Algebra and its Applications 77: 301—313.
  18. ↑ Josip Matejas, Vjeran Hari (1999). «[web.math.pmf.unizg.hr/applmath99/1-20.pdf Scaled Iterates by Kogbetliantz Method]» (PDF). Applied Mathematics and Computation 13: 123—132.
  19. ↑ <math>\mathbf{\Sigma}</math> — по диагонали
  20. ↑ <math>\mathbf{\Lambda}</math> — по диагонали
  21. ↑ 1 2 Götze, Jürgen (1994). «[www.dt.e-technik.uni-dortmund.de/publikationen/documents/siamjac.pdf On the Parallel Implementation of Jacobi and Kogbetliantz Algorithms]» (PDF). SIAM Journal on Scientific Computing (Society for Industrial and Applied Mathematics) 15 (6): 1331—1348.
  22. ↑ Бурмистрова М. Д. [mech.math.msu.su/~snark/files/vak/ard4.pdf Некоторые вопросы теории суммирования рядов Фурье-Лагерра] : автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата физико-математических наук. — М.: Механико-математический факультет МГУ, 2008.
  23. ↑ (1958) «[ieeexplore.ieee.org/stamp/stamp.jsp?arnumber=05392662 Authors]» (PDF). IBM Journal of Research and Development 2 (1): 87. ISSN [worldcat.org/issn/0018-8646 0018-8646].

Литература

  • Блох Ю. И. [ras.ru/publishing/nature.aspx Причудливые ходы гиппогрифа. К 125-летию Ерванда Когбетлянца] // Природа. — М., 2013. — № 7. — С. 74—84.
  • Блох Ю. И. [www.ifz.ru/fileadmin/user_upload/news/2013/Gordinskie_chteniya_materials_full.pdf Ерванд Когбетлянц на шахматной доске XX века] // Материалы II школы-семинара «Гординские чтения». — М.: ИФЗ РАН, 2012. — С. 11—19.
  • McWhirter J. G. [www.eurasip.org/Proceedings/Eusipco/Eusipco2010/Contents/papers/1569296235.pdf An algorithm for polynomial matrix SVD based on generalised Kogbetlianz transformations] (англ.) // 18th European Signal Processing Conference. — 2010. — P. 457—461.
  • Götze J. [www.dt.e-technik.uni-dortmund.de/publikationen/documents/siamjac.pdf On yhe parallel implementation of Jacobi and Kogbeltianz algorithms] (англ.) // SIAM Journal on Scientific Computing. — 1994. — Vol. 15. — P. 1331—1348.
  • Charlier J. P., Vanbegin M., Van Dooren P. [gdz.sub.uni-goettingen.de/dms/load/img/?PPN=GDZPPN001181726&IDDOC=203660 On Efficient Implementations of Kogbetliantz's Algorithm for Computing the Singular Value Decomposition] (англ.) // Numerische Mathematik. — 1988. — Vol. 52. — P. 279—300. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0029-599X&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0029-599X].
  • [hy.wikisource.org/wiki/%D4%B7%D5%BB:%D5%80%D5%A1%D5%B5%D5%AF%D5%A1%D5%AF%D5%A1%D5%B6_%D5%8D%D5%B8%D5%BE%D5%A5%D5%BF%D5%A1%D5%AF%D5%A1%D5%B6_%D5%80%D5%A1%D5%B6%D6%80%D5%A1%D5%A3%D5%AB%D5%BF%D5%A1%D6%80%D5%A1%D5%B6_(Soviet_Armenian_Encyclopedia)_5.djvu/530 Когбетлянц Ерванд Геворгович] // Армянская Советская Энциклопедия = Հայկական Սովետական Հանրագիտարան / В. А. Амбарцумян. — Ер., 1979. — Т. 5. — С. 530. — 720 с.
  • Нерсисян М. Г. [hpj.asj-oa.am/1584/ Значимый центр армянской культуры. К 50-летию Ереванского государственного университета] = Հայ մշակույթի նշանավոր կենտրոնը: Երևանի պետական համալսարանի 50-ամյակի առթիվ // Историко-филологический журнал АН Армянской ССР. — Ер., 1970. — № 4. — С. 177—190.

Ссылки

  • [www.mathnet.ru/php/person.phtml?option_lang=rus&personid=100405 Профиль Эрванда Геворговича Когбетлянца] на Общероссийском математическом портале
  • [mixup.ru/ervand-gevorgovich-kogbetlyants-i-ego-trehmernyie-shahmatyi-nyuyork-ssha-1952-god/p378117 Ерванд Геворгович Когбетлянц и его трёхмерные шахматы]. mixup.ru (24 сентября 2014). Проверено 20 декабря 2014.

Отрывок, характеризующий Когбетлянц, Ерванд Геворгович

– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.

В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Слуга принес назад свой пустой, перевернутый стакан с недокусанным кусочком сахара и спросил, не нужно ли чего.
– Ничего. Подай книгу, – сказал проезжающий. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. Пьер смотрел на него. Вдруг проезжающий отложил книгу, заложив закрыл ее и, опять закрыв глаза и облокотившись на спинку, сел в свое прежнее положение. Пьер смотрел на него и не успел отвернуться, как старик открыл глаза и уставил свой твердый и строгий взгляд прямо в лицо Пьеру.
Пьер чувствовал себя смущенным и хотел отклониться от этого взгляда, но блестящие, старческие глаза неотразимо притягивали его к себе.


– Имею удовольствие говорить с графом Безухим, ежели я не ошибаюсь, – сказал проезжающий неторопливо и громко. Пьер молча, вопросительно смотрел через очки на своего собеседника.
– Я слышал про вас, – продолжал проезжающий, – и про постигшее вас, государь мой, несчастье. – Он как бы подчеркнул последнее слово, как будто он сказал: «да, несчастье, как вы ни называйте, я знаю, что то, что случилось с вами в Москве, было несчастье». – Весьма сожалею о том, государь мой.
Пьер покраснел и, поспешно спустив ноги с постели, нагнулся к старику, неестественно и робко улыбаясь.
– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой.
– Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу.
– Да, да, это так! – радостно сказал Пьер.
– Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью.
– Да, да, – подтверждал Пьер.
– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.
Масон хрипло, старчески прокашлялся и кликнул слугу.
– Что лошади? – спросил он, не глядя на Пьера.
– Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете?
– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.


Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Когбетлянц,_Ерванд_Геворгович&oldid=79669960»