Коготас

Коготас или Лас-Коготас (исп. Las Cogotas) — наименование археологического памятника на территории муниципалитета Карденьоса в испанской провинции Авила, а также названных по данному памятнику нескольких археологических культур позднего бронзового (культура Коготас I) и железного века (культура Коготас II) на Иберском полуострове.

Памятник исследовал испанский (галисийский) археолог Хуан Кабре в 1920-е годы. Верхний слой Коготас представляет собой классическое поселение веттонов — кельтского или по крайней мере индоевропейского народа, который в эпоху железного века обитал на обширной территории, охватывашей современные провинции Авила и Саламанка, а также части Толедо, Саморы, Касерес и Траз-уж-Монтеш в Португалии.

Культура Протокоготас

Этот этап истории Месеты является наименее изученным, хотя ряд археологических памятников (Los Tolmos de Caracena в провинции Сория, Кохесес-дель-Монте в провинции Вальядолид, Абиа-де-ла-Обиспалиа в провинции Куэнка, и ряд других) позволяют говорить о культуре «Протокоготас» (формационный этап культуры Коготас, около 1700—1550 гг. до н. э., известный также как «горизонт Кохесес», «horizonte Cogeces»), основанной на субстрате остатков традиции колоколовидных кубков, подвергшихся влиянию аргарской культуры или атлантического бронзового века. Эта культура не была представлена в Лас-Коготас, однако уже имеет характерные черты, которые позднее проявились у культуры Коготас I.

Коготас I (нижний слой Коготас)

Отличительной характеристикой данной культуры является чёрная керамика с особенной декорацией: насечками в виде геометрических мотивов, инкрустированными белой пастой (es:Cerámica de Boquique). Сосуды имели небольшой размер, плоское дно и коническую форму. Это грубая керамика, предположительно использовавшаяся как кухонная утварь.

Хронология культуры Коготас I:

• формационный этап, 1700 г. до н. э. (Протокоготас)
• керамика с насечками и Boquique, 1550 г. до н. э.
• сети торговых обменов, 1350 г. до н. э.
• экспансия культуры, 1100 г. до н. э.
• исчезновение, 1000 г. до н. э.

О синхронных культурах Пиренейского полуострова см. статьи: культура Мотильяс, бронза Леванте, атлантический бронзовый век, Эль-Аргарская культура.

Коготас II (верхний слой Коготас)

С начала 1 тыс. до н.э. на территорию Пиренейского полуострова с территории современной Франции начинают проникать группы индоевропейцев, в том числе предки лузитан, а немного позднее различные кельтские племена. Пришедшие постепенно занимают северную, западную и центральную части полуострова, где образовывают новые культуры на руинах старых.

Характерной особенностью культуры Коготас II являются статуи веррако — каменные изображения быков, расположенные на пастбищных землях, назначение которых пока что остаётся малопонятным.

Сохранились и другие объекты материальной культуры, например, клёпаные кинжалы, плоские топоры, топоры из медного сплава, лезвия серпов, гранитные мельничные жернова, пряслица и др.

Как и ряд других подобных поселений, Коготас был разделён на несколько функциональных районов, в частности, несколько участков для размещения животных и один некрополь. Скотоводство играло важную роль в жизни обитавших здесь веттонов, в связи с чем они часто сооружали зооморфные фигуры (веррако).

Укрепления-«кастро», связанные с культурой Коготас II

• es:Castro de los Castillejos, (Авила)
• es:Castro de Ulaca, (Авила)
• es:Castro de Las Paredejas в составе комплекса Эль-Берруэко, (Авила)
• es:Castro de la Mesa de Miranda, (Авила)
• es:Castro del Raso, (Авила)
• es:Castro del Berrueco, (Авила и Саламанка)
• es:Castro Ecce Homo, Мадрид

Литература

• Historia de Castilla y León. 1. La prehistoria del Valle del Duero, Valladolid, 1985. G. Delibes.
• La Cultura de las Cogotas I, Actas del Homenaje a Luis Siret, Sevilla, 1986. Mª. D. Fernández Posse.

Отрывок, характеризующий Коготас

– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.


8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.