Когуашвили, Леван
Поделись знанием:
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.
| Когуашвили, Леван | |
| ლევან კოღუაშვილი | |
| Имя при рождении: |
Леван Когуашвили |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: |
2005—наст. время |
Леван Когуашвили (груз. ლევან კოღუაშვილი; 18 марта 1973) — грузинский кинорежиссёр и сценарист.
Содержание
Биография
Родился 18 марта 1973 года в Тбилиси. По окончании школы один год учился в Тбилисском театральном институте им. Ш. Руставели. После начала войны в Грузии работал репортёром и монтажёром на Первом Независимом Русском телевидении. Ездил по «горячим точкам». На основании этого опыта, возникло желание заняться режиссурой. По совету режиссёра Эльдара Шенгелая поехал учиться во ВГИК в мастерскую Марлена Хуциева. Сначала был вольнослушателем, потом за успехи был зачислен официально. После окончания ВГИКа, вернулся в Тбилиси, где некоторое время снимал рекламные ролики и телевизионные программы, а также первые короткометражные и документальные фильмы[1]. В 2002 году поступил в аспирантуру киношколы в Нью-Йорке. В Нью-Йорке поставил несколько короткометражных картин, темой которых стали судьбы соотечественников, вынужденных приспосабливаться к жизни в чужой стране. В его короткометражной картине «Долг» рассказывается о судьбе нелегальных грузинских иммигрантов, живущих в Бруклине (фильм участвовал в официальной программе фестиваля независимого кино в Сандэнсе). В центре сюжета документальной ленты «Грузинские женщины» — история матерей, жён, сестёр, дочерей, покинувших родину, чтобы прокормить своих близких[2].
В 2008 году Когуашвили вернулся в Грузию и снял документальный фильм «Женщины из Грузии». Фильм был показан на фестивале документальных фильмов имени Маргарет Мид в Батуми в 2009 году. В 2010 году дебютировал в полнометражном игровом кино картиной «Дни улиц» («Прогульщики»). Фильм участвовал в конкурсной программе 39-го международного кинофестиваля в Роттердаме[2].
В 2014 году был членом жюри Московского кинофестиваля[1].
Фильмография
Режиссёрские работы
- 2005 — Маленький театр в Вашингтоне
- 2006 — Долг
- 2008 — Женщины из Грузии
- 2010 — Дни улиц (Прогульщики)
- 2013 — Слепые свидания
- 2014 — Сын за отца
Сценарии
- 2005 — Маленький театр в Вашингтоне
- 2006 — Долг
- 2008 — Женщины из Грузии
- 2009 — Дни улиц (Прогульщики)
- 2013 — Слепые свидания
Награды и номинации
- 2009 — международный фестиваль арт-хаусного кино в Батуми (Грузия) — специальное упоминание жюри (фильм «Женщины из Грузии»)[3]
- 2010 — международный кинофестиваль фильмов Центральной и Восточной Европы GoEast — Гран-при «Золотая лилия» (фильм «Дни улиц» («Прогульщики»))
- 2010 — фестиваль европейских фильмов в Паличе, Сербия — приз жюри критиков за толерантность (фильм «Дни Улиц» («Прогульщики»))[2]
- 2013 — международный кинофестиваль в Абу-Даби — специальный приз жюри (фильм «Слепые свидания»)[4].
- 2014 — международный кинофестиваль фильмов Центральной и Восточной Европы GoEast — приз за лучшую режиссёрскую работу (фильм «Слепые свидания»)
- 2014 — Одесский международный кинофестиваль — приз За лучший фильм (фильм «Слепые свидания»)[5]
- 2014 — 15-й фестиваль европейского кино в Лечче (Италия) — главный приз «Золотое оливковое дерево» за лучший европейский фильм (фильм «Слепые свидания») — За его способность рассказать сложную драматическую историю с легкостью юмора и красотой поэзии[6].
Напишите отзыв о статье "Когуашвили, Леван"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.vm.ru/news/2014/06/28/levan-koguashvili-mne-nravitsya-bit-gruzinom-i-zhit-v-tbilisi-255162.html Леван Когуашвили: «Мне нравится быть грузином и жить в Тбилиси»]. Вечерняя Москва (28 июня 2014). Проверено 7 ноября 2014.
- ↑ 1 2 3 [www.arthouse.ru/person.asp?ID=1296 Леван Когуашвили]. Arthouse.ru. Проверено 7 ноября 2014.
- ↑ [biaff.org/archive?ptype=12&year=2009 BIAFF-2009]. Официальный сайт фестиваля арт-хаусного кино в Батуми. Проверено 7 ноября 2014.
- ↑ [www.abudhabifilmfestival.ae/en/archive/2013/awards Awards]. abudhabifilmfestival.ae. Проверено 21 июля 2014.
- ↑ [o1.ua/news/itogi-odesskogo-mezhdunarodnogo-kinofestivalya.html Итоги Одесского международного кинофестиваля]. o1.ua (20 июля 2014). Проверено 21 июля 2014.
- ↑ [www.festivaldelcinemaeuropeo.com/en-2014/the-awards-of-the-15th-edition-of-the-european-cinema-festival/ The Awards of the 15th Edition of the European Cinema Festival]. festivaldelcinemaeuropeo.com. Проверено 9 августа 2014.
Ссылки
- Леван Когуашвили (англ.) на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Когуашвили, Леван
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.
