Кодайра, Кунихико

Кунихико Кодайра
小平 邦彦
Кунихико Кодайра
Дата рождения:	6 марта 1915(1915-03-06)
Место рождения:	Токио, Япония
Дата смерти:	26 июля 1997(1997-07-26) (82 года)
Место смерти:	Кофу, Япония
Страна:	Япония
Научная сфера:	математика
Место работы:	Токийский университет Институт перспективных исследований Университет Джона Хопкинса Стэнфордский университет
Альма-матер:	Токийский университет
Научный руководитель:	Сёкити Иянага
Награды и премии:	Филдсовская премия (1954) Премия Вольфа (1984/85)

Кунихико Кодайра (яп. 小平 邦彦, 6 марта 1915 — 26 июля 1997) — японский математик, известный своими многочисленными работами по алгебраической геометрии и теории комплексных многообразий, а также как основатель японской школы алгебраической геометрии. В 1954 году, первым среди японских математиков, был награждён Филдсовской премией.

Биография

Кунихико Кодайра родился в 1915 году в Токио, столице Японии.

В 1938 году окончил Токийский университет со степенью по математике, а в 1941 году — по физике. С 1944 по 1949 год работал в Токийском университете в должности адъюнкт-профессора, в 1949 году получил степень доктора философии. Затем, приняв приглашение Германа Вейля, переехал в Принстон для работы в Институте перспективных исследований. В это время он, в сотрудничестве с Дональдом Спенсером, написал серию из 12 работ, в которых были описаны основания теории деформаций комплексных структур на многообразиях. Также Кодайра доказал множество теорем теории Ходжа. Примерно с 1960 года он начал работать над классификацией комплексных аналитических поверхностей. В частности, ему удалось описать K3-поверхности как деформации квартик в P⁴ (K3-поверхности были названы в честь Куммера, Кэлера и Кодайры). Также в его честь был назван важный инвариант алгебраических многообразий — размерность Кодайры.

В 1961 году Кодайра перешёл в Гарвардский университет. С 1962 года он работал профессором в Университете Джонса Хопкинса, с 1965-го — в Стэнфордском университете. В 1967 году вернулся в Японию и работал в Токийском университете. В 1954 году он был удостоен Филдсовской премии, а в 1984/1985 году — премии Вольфа по математике «за выдающийся вклад в изучение комплексных и алгебраических многообразий». Скончался Кодайра в 1997 году в городе Кофу.

Ссылки

• Джон Дж. О’Коннор и Эдмунд Ф. Робертсон. [www-groups.dcs.st-and.ac.uk/~history/Biographies/Kodaira.html Кодайра, Кунихико] (англ.) — биография в архиве MacTutor.
• D. C. Spencer, [www.ams.org/notices/199803/comm-obit-spencer.pdf Kunihiko Kodaira (1915—1997)] — Notices of the AMS 45 (3), 1998: 388—389.
• F. Hirzebruch, [www.ams.org/notices/199811/hirzebruch.pdf Kunihiko Kodaira: Mathematician, Friend, and Teacher] — Notices of the AMS 45 (11), 1998: 1456—1462.

Отрывок, характеризующий Кодайра, Кунихико

Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.
Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…


В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.