Кодекс канонического права 1917 года

Кодекс канонического права 1917 года (лат. Codex Iuris Canonici), также иногда называемый Кодексом Пия-Бенедикта, был первой официальной всесторонней кодификацией канонического права в Римско-католической церкви. Был утверждён 27 мая 1917 года и вступил в силу 19 мая 1918 года. Позднее был заменён Кодексом канонического права 1983 года, который вступил в силу 27 ноября 1983 года. По оценкам некоторых учёных, Кодекс 1917 года был «величайшей революцией в каноническом праве со времён Грациана».

Составление кодекса

Предыстория

К XIX веку законодательство Римско-католической церкви включало в себя около 10 тысяч норм, при этом многие из них противоречили друг другу, поскольку были приняты в разные времена при различных обстоятельствах. Эта ситуация побудила Пия X начать подготовку к созданию кодекса канонического права, который стал бы упорядоченным сборником законов с чёткими формулировками. Комиссия по кодификации канонического права, возглавляемая кардиналом Пьетро Гаспарри, окончила свою работу уже после избрания папой римским Бенедикта XV, который и утвердил кодекс, вступивший в силу в 1918 году. Поскольку работа над составлением кодекса началась во время понтификата Пия X, а закончилась уже при Бенедикте XVI, кодекс иногда называют «Кодексом Пия-Бенедикта», хотя более часто употребляемым названием является «Кодекс 1917 года». При его составлении было изучено множество законов, принятых в течений столетий. Все они проверялись на подлинность церковными правоведами, и, по мере возможности, приводились в согласие с противоречащими церковными канонами и даже с положениями других кодексов, начиная от Свода Юстиниана и заканчивая Кодексом Наполеона.

В ответ на просьбу епископов, выраженную ещё на Первом Ватиканском соборе, Пий X 14 мая 1904 года выпустил рескрипт motu proprio «Arduum sane munus», согласно которому учреждалась комиссия по работе над упорядочиванием разрозненных законов и указов. Правовые нормы формулировались в как можно более краткой форме, устаревшие и противоречивые нормы отбрасывались. 

Утверждение кодекса и его дальнейшее пребывание в силе

Кодекс был утверждён 27 мая 1917 года Бенедиктом XV и вступил в силу 19 мая 1918 года.  По большей части его нормы распространялись на всю организацию Католической церкви, кроме некоторых моментов, где «вещи по своей природе являются частью культуры Востока», как, например, вопрос о крещении (канон 87). Всего в кодексе содержится 2414 канонов. 15 сентября 1917 года Бенедикт XV выпустил очередной рескрипт motu proprio Cum Iuris Canonici, в котором Папской Комиссии поручалось составить комментарии к кодексу, а также вносить в него необходимые изменения по мере разработки новых законодательных актов. Новые законы должны были добавляться к существующим канонам в новых параграфах или же включаться между канонами, повторяя номер предыдущего канона и добавляя bis, ter, и т.д. (в итоге получалось, к примеру, «канон 1567bis», в духе романо-германской правовой семьи). Это делалось для того, чтобы не нарушать нумерацию в кодексе и не переписывать весь текст канона заново. Число канонов изменять не предполагалось.

Священной Конгрегации запрещалось выпускать новые указы, разве что только по крайней необходимости и только после согласования с Папской Комиссией, которой была поручена задача о внесении изменений в кодекс. Конгрегации занимались составлением комментариев к канонам, которые разъясняли их содержание. Такой порядок был учреждён с целью того, чтобы кодекс не устарел сразу вскоре после его принятия. В него редко вносились какие-либо изменения, и имели они в основном незначительный характер.

Кодекс был в силе до тех пор, пока Канон 6 §1 1° Кодекса канонического права 1983 года не вступил в силу 27 ноября 1983 года и не объявил Кодекс 1917 года недействительным.

Структура

Законы в кодексе поделены на пять групп:

1. Основные положения
2. Законы, касающиеся церковных лиц (священники, монахи, миряне)
3. De rebus (включает статьи о таинствах, священных местах и религиозных праздниках, о церковной службе, о магистериуме, церковных санах и светском имуществе)
4. Процессуальные нормы
5. Преступления и наказания

Порядок организации Кодекса 1917 года повторяет разделение «Personae, Res, Actiones» таких античных законоведов, как Гай и Юстиниан. В то же время кодекс не следует классическому каноничному разделению (Iudex, Iudicium, Clerus, Sponsalia, Crimen).

Изучение кодекса и его критика

За все 65 лет его пребывания в силе, полный перевод кодекса с латинского языка никогда не был опубликован. Переводы были запрещены, отчасти ради того, чтобы споры об интерпретации среди учёных и церковных деятелей разрешались на самом латинском, а не на одном из многих других языков.

В основном материалы по изучению кодекса содержатся, помимо латинского, на английском языке.

Книга «De rebus» (О вещах) была подвергнута большой критике за то, что в ней в категорию «вещей» включались чудеса, сверхъестественные явления, а также таинства и церковная служба, и за то, что в ней вместе излагались разные по своему характеру предметы. Некоторые исследователи утверждали, что кодекс юридически принижал суть священного таинства. Рене Мец защищал позицию законодателей относительно содержания De rebus, утверждая, что было избрано лучшее из худших решений проблемы, которую сами составители прекрасно понимали.

Литература

• Manual of Canon Law Fernando della Rocca (translated by Rev. Anselm Thatcher, O.S.B.), "Manual of Canon Law" (Milwaukee: The Bruce Publishing Company, 1959)
• What is Canon Law? René Metz (translated from the French by Michael Derrick), "What is Canon Law?" (New York: Hawthorn Books/Publishers, 1960)
• The Future of Canon Law Concilium vol. 48 (Paulist, 1st Edition, 1969)
• 1917 (Pio-Benedictine) Code of Canon Law (CIC) Translated by Edward Peters, "The 1917 or Pio-Benedictine Code of Canon Law: in English Translation with Extensive Scholarly Apparatus" (Ignatius Press, 2001)
• 1983 Code of Canon Law Annotated "Gratianus Series", Ernest Caparros, et al., 2nd edition (Woodridge: Midwest Theological Forum, 2004)

Внешние ссылки

• [www.intratext.com/X/LAT0813.HTM Codex Iuris Canonici (1917)], текст на латинском
• [catho.org/9.php?d=fn Codex Iuris Canonici (1917)], перевод на французский

Отрывок, характеризующий Кодекс канонического права 1917 года

Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.