Кожевникова, Мария Александровна

Мария Кожевникова
Имя при рождении:	Мария Александровна Кожевникова
Дата рождения:	14 ноября 1984(1984-11-14) (39 лет)
Место рождения:	Москва, СССР
Гражданство:	Россия Россия
Профессия:	актриса, телеведущая, политик
Карьера:	2005 — наст. время

Мари́я Алекса́ндровна Коже́вникова (род. 14 ноября 1984, Москва) — российская актриса театра и кино, депутат Госдумы VI созыва, общественный деятель.

Биография

Родилась 14 ноября 1984 года в семье советского хоккеиста, двукратного олимпийского чемпиона, заслуженного мастера спорта Александра Кожевникова и преподавателя английского языка Маргариты Кожевниковой. Дед — генерал-майор Валентин Николаевич Трофимов (1923—2013).

Мария — мастер спорта по художественной гимнастике, чемпионка Москвы. Окончила РАТИ-ГИТИС в 2006 году.

В 2001 году Мария снялась в клипе на песню «Ты станешь взрослой» группы «Лицей». В 2002 году перед Марией встал выбор: либо музыкальная группа «Любовные истории», либо театральный институт. Девушка сделала выбор в пользу РАТИ-ГИТИС, куда и поступила. В 2005 году, учась в институте, начала карьеру актрисы, участвуя в массовках и исполняя второстепенные роли.
В сентябре 2009 года в журнале «Playboy» были опубликованы восемь фотографий Марии Кожевниковой, на пяти из которых она полностью обнажена.

Карьера в кино

В 2008 году Мария получила роль Ирины в сериале «Бородин. Возвращение генерала» — девочки-беспризорницы, которая осталась с младшим братом на руках после смерти родителей. В сериале «Универ» Мария на протяжении пяти сезонов (трёх лет) играла блондинку Аллу Гришко, которая периодически читала журнал «Форбс», чтобы найти богатого и состоявшегося мужчину, а затем пришла к тому, что поняла: деньги не главное, влюбилась в студента и устроилась на работу. По словам самой Марии, её образ в «Универе» ей дался нелегко, пришлось полгода наблюдать за поведением приезжих девушек, что дало ей возможность достоверно сыграть эту роль.

В 2009 году Мария снялась в сериале «Кремлёвские курсанты» в роли Анны Прохоровой, жены одного из курсантов, которая ради карьеры мужа жертвует своей карьерой, а в 2010 году — в роли Вики в полнометражном фильме «Тёмный мир». В 2011 году Мария сыграла роль Кристины в полнометражном фильме «Свадьба по обмену».

В 2012 году у неё было несколько работ: одна из главных ролей Кати в полнометражном фильме «Молодожёны», роль медсестры Ани в сериале «Склифосовский»; главная роль злодейки Дайаны в историко-приключенческом фильме «Сокровища О. К.» и главная роль Жени в сериале о Гражданской войне «Красные горы».

В 2015 году снялась в фильме «Батальонъ», для которого она сбрила волосы. За роль Натальи Татищевой в этом фильме Мария была удостоена премии «Золотой орёл» в номинации «Лучшая женская роль второго плана».

Личная жизнь

В конце августа 2013 года Мария и её избранник бизнесмен Евгений Васильев обвенчались в Свято-Николаевском соборе в Ницце. 19 января 2014 года родила сына, которого назвали Иван. 26 января 2015 года у супругов появился второй сын, которого назвали Максим.

Общественная и политическая деятельность

По информации газеты «Комсомольская правда», в 2011 году Кожевникова вступила в «Молодую гвардию Единой России» (МГЕР). В 2011 году была членом и «доверенным лицом» Общероссийского народного фронта (ОНФ). Является членом Общественного совета МГЕР. В июле 2011 года была выдвинута в депутаты Госдумы от ОНФ и приняла участие в праймериз «Единой России» в Томске.

С 1 октября 2011 года является членом попечительского совета детского дома № 39 (пгт. Зеленоградский, Пушкинский район, Московская область).

В декабре 2011 была избрана депутатом Госдумы VI созыва от Всероссийской политической партии «Единая Россия». Является членом Комитета Госдумы по культуре. Один из инициаторов законопроекта № 292521-6 «О внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации по вопросам защиты интеллектуальных прав в информационно-телекоммуникационных сетях», ограничивающего пользователей и сайты в использовании материалов, нарушающих авторские права.

В 2014 году заняла 88-е место рейтинге «100 самых влиятельных женщин России» по версии журнала «Огонёк», радиостанции «Эхо Москвы» и агентства «Интерфакс».

Фильмография

Год		Название	Роль
2005	с	Адвокат 2	секретарша
2005	с	Рублёвка Live	эпизодическая роль
2006	с	Волчица	Олеся
2006	с	Здрасьте, я ваше папо!	Настя
2006—2007	с	Кто в доме хозяин?	Наташа
2006	ф	Танцуй…	Стася
2006—2012	с	Детективы	Марина
2007	с	Бешеная	эпизодическая роль
2007	с	Вся такая внезапная	Катя
2007	с	Дар Божий	Лена Клещ, медсестра
2007	с	Жёлтый дракон	Яна
2007	с	Любовь на острие ножа	Даша, подруга Лауры
2007	с	Марш Турецкого (4 сезон)	Маша
2007	с	Право на счастье	Лиза
2007	ф	Прощайте, доктор Чехов!	Котик
2007	с	Сваха	Светлана
2007	ф	Слуга государев	придворная
2007	с	Судебная колонка	девушка на машине
2007	ф	Трое и Снежинка	модель, блондинка в серой шубке
2008	с	ГИБДД и т. д.	Рита
2008	с	Бородин. Возвращение генерала	Ирина Крохалева
2008	с	Две сестры	Ирина
2008	ф	Девочка	Дина
2008	ф	Дочка	эпизодическая роль
2008	с	И всё-таки я люблю…	Барби, проститутка в борделе
2008	ф	Непрощённые	эпизодическая роль
2008	ф	Пять шагов по облакам	девушка-ведущая
2008	с	Сердцеедки	Лика Зернова
2008—2011	с	Универ	Алла Гришко
2009	с	Кремлёвские курсанты	Анна Прохорова
2010	ф	Тёмный мир	Вика
2010	с	Подарок судьбы	Настя
2011	ф	Свадьба по обмену	Кристина
2012	ф	Духless	модель Эльвира
2012	ф	Молодожёны	Катя
2012	с	Склифосовский	Аня
2013	ф	Сокровища О. К.	Дайана Джонс
2013	с	Красные горы	Женя
2015	с	Верю не верю	Василиса Кремнёва
2015	ф	Батальонъ	Наталья Татищева
2015	ф	Спорт без границ	Надежда Смирнова

Роли в спектаклях

• 2010 — «Курсантский блюз» — Ровена. Театральное агентство «Лекур»
• 2012 — «Вероника решает умереть» — Вероника. Театр Юрия Васильева.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Мария Кожевникова
• [www.duma.gov.ru/structure/deputies/131100/ Кожевникова Мария Александровна]. Сайт ГосДумы РФ
• [www.e-rostov.ru/nws_podrob.php?nws=8879 На день рождения Мария Кожевникова получила платье богини и семейную реликвию]
• [persona.rin.ru/view/f/0/36767/kozhevnikova-marija-aleksandrovna Мария Кожевникова, биография]
• [www.utro.ru/articles/2011/04/22/970641.shtml Мария Кожевникова: «Меня все хотят выдать замуж!»], utro.ru, 22 апреля 2011
• [7days.ru/article/privatelife/mariya-kozhevnikova-o-karere-venchanii-i-podarkakh-sudby Мария Кожевникова: о карьере, венчании и подарках судьбы]. Интервью на сайте 7 Дней

Мария Кожевникова в социальных сетях  

• Страница Марии Кожевниковой в «Твиттере»
• [qroom.ru/maria_kozhevnikova/ Страница Марии Кожевниковой] на Qroom</span>

Отрывок, характеризующий Кожевникова, Мария Александровна

Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.