Кожевников, Евгений Фёдорович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Евгений Фёдорович Кожевников
Министр транспортного строительства СССР
2 октября 1965 — 5 марта 1975
Предшественник: Должность воссоздана
Преемник: Иван Дмитриевич Соснов
Председатель Государственного производственного комитета по транспортному строительству СССР - министр СССР
13 марта 1963 — 2 октября 1965
Предшественник: Должность учреждена
Преемник: Должность упразднена
Министр транспортного строительства СССР
4 августа 1954 — 13 марта 1963
Предшественник: Должность учреждена
Преемник: Должность упразднена; он же как председатель Государственного производственного комитета по транспортному строительству СССР - министр СССР
 
Рождение: 25 декабря 1905 (7 января 1906)(1906-01-07)
Царицын, Российская империя
Смерть: 24 апреля 1979(1979-04-24) (73 года)
Москва, РСФСР
Партия: ВКП(б) (с 1942)
 
Награды:

Евгений Фёдорович Кожевников (25 декабря 1905 (7 января) 1906, Царицын, Российская империя — 24 апреля, 1979, Москва, РСФСР) — советский государственный деятель, министр транспортного строительства СССР (1954—1963), (1965—1975).



Биография

Родился в семье банковского служащего. В 1927 г. окончил Ленинградский институт инженеров путей сообщения.

В июне-сентябре 1927 г. инженер отдела пути Управления Среднеазиатской железной дороги, г. Ашхабад.

С сентября 1927 г. — курсант Ленинградской школы военных сообщений.

В 1928—1930 гг. — начальник дистанции, помощник начальника участка Туркестано-Сибирской железной дороги, г. Алма-Ата.

В 1930—1935 гг. — технический руководитель отдела строительства новых путей Кузнецкого металлургического комбината, начальник Земжелдорстроя, г. Новокузнецк.

В 1935—1936 гг. — главный строитель строительства Кузнецкого паровозо-вагоностроительного завода.

В 1936—1939 гг. — главный инженер «Никельстроя» в Мурманской области.

В 1939—1940 гг. — главный инженер управления «Орскмедьстрой» Оренбургской области,

в 1940—1941 гг. — главный инженер строительно-монтажного управления «Орскметаллургстрой» Оренбургской области.

В 1941—1943 гг. — главный инженер, управляющий трестом «Южуралтяжстрой».

В 1943—1944 гг. — инженер Советской Правительственной закупочной комиссии в США.

В 1944—1945 гг. — начальник Главспецстроя наркомата по строительству СССР.

В 1945—1947 гг. — начальник Управления планирования строительной индустрии Госплана СССР.

В 1947—1949 гг. — заместитель председателя Госплана СССР.

В 1949—1951 гг. — заместитель председателя Бюро по топливу и транспорту при Совете Министров СССР.

В 1951—1953 гг. — помощник заместителя Председателя Совета Министров СССР.

В 1953—1954 гг. — начальник отдела по строительству высотных домов Управления Делами Совета Министров СССР.

В 1953—1954 гг. — первый заместитель министра строительства СССР.

В 1954—1963 гг. — министр транспортного строительства СССР.

В 1963—1965 гг. — председатель Государственного производственного комитета по транспортному строительству СССР — министр СССР.

В 1965—1975 гг. — министр транспортного строительства СССР.

Депутат Верховного Совета СССР 6-9 созывов. Член ВКП(б) с 1942 г. Член ЦК КПСС в 1961—1976 гг.

С марта 1975 г. персональный пенсионер союзного значения.

Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

Награды и звания

Источники

  • az-libr.ru/index.shtml?Persons&AE6/02d85d53/index
  • www.stroyorbita.ru/arhiv/decembr2005/100-letie.htm

Напишите отзыв о статье "Кожевников, Евгений Фёдорович"

Отрывок, характеризующий Кожевников, Евгений Фёдорович

Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.


Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.