Козловский, Иван Семёнович

Иван Козловский
Полное имя	Козловский Иван Семёнович
Дата рождения	11 (24) марта 1900(1900-03-24)
Место рождения	с. Марьяновка, Васильковский уезд Киевская губерния, Российская империя
Дата смерти	21 декабря 1993(1993-12-21) (93 года)
Место смерти	Москва, Российская Федерация
Страна	Российская империя Российская империя→ СССР СССР
Профессии	камерный певец, оперный певец, режиссёр оперы
Певческий голос	тенор-альтино
Инструменты	фортепиано
Коллективы	ГАБТ
Награды

Ива́н Семёнович Козло́вский (11 (24) марта 1900, с. Марьяновка, Васильковский уезд, Киевская губерния, Российская империя — 21 декабря 1993, Москва) — советский оперный и камерный певец (тенор), режиссёр. Народный артист СССР (1940). Герой Социалистического Труда (1980). Лауреат двух Сталинских премий первой степени.

Биография

И. С. Козловский родился 11 (24) марта 1900 год в селе Марьяновка (Васильковский уезд, Киевской губернии, Российской империи) в простой крестьянской семье. С 7 лет пел в хоре Киевского Михайловского монастыря, где был замечен известным духовным композитором Александром Кошицем. Вскоре стал петь в хоре Троицкого народного дома в Киеве (театр Н. К. Садовского), позже — солист Большого академического хора. В 1920 году окончил Киевский музыкально-драматический институт (вокальный факультет, класс профессора Е. А. Муравьевой).

Во время службы в рядах Красной Армии (1920—1923) в городе Полтава участвовал в спектаклях Украинского музыкально-драматического театра. В 1924 году — в труппе Харьковского оперного театра. В 1925—1926 годах — солист Свердловского оперного театра. В 1926 году был приглашен на службу в Большой театр. Дебютировал в роли Альфреда («Травиата»), с первых лет службы в Большом театре, исполняя главные теноровые партии, приобрел популярность и массу почитателей, в конце 1930-х Козловский становится одним из любимых певцов Сталина.

В 1938 году Козловский создает Государственный ансамбль оперы СССР и становится художественным руководителем этого коллектива. Выступал как оперный режиссёр.

В 1954 году, находясь на пике популярности, Козловский навсегда покинул Большой театр. Причины этого решения до сих пор до конца неизвестны.

И. С. Козловский умер 21 декабря 1993 года, (по другим источникам — 24 декабря). Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 10).

В репертуаре Ивана Козловского были песни разных народов, в первую очередь русские и украинские, старинные русские романсы, классические песни западных композиторов.

Нередко в свои программы он включал произведения, так или иначе связанные с религиозной тематикой. Например, исполнил и записал ряд произведений И. С. Баха (арии из кантат и книгу напевов Шемели). Также Козловский участвовал в редких для того времени концертах русской духовной музыки. До наших дней дошли записи его соло во «Всенощной» Рахманинова, в «Разбойнике благоразумном» Чеснокова и ряде других православных песнопений.

Иван Семёнович решил подготовить и записать программу, состоящую из украинских рождественских колядок. Колядки были записаны и исполнены со сцены.

По словам Натальи Шпиллер, «голос Козловского никогда не отличался особой мощью. Но свободное извлечение звука, умение концентрировать его позволяло певцу „прорезать“ большие пространства. Козловский может петь с любым составом оркестра и с любым ансамблем. Его голос звучит всегда чисто, звонко, без тени напряжения. Эластичность дыхания, гибкость и беглость, непревзойденная легкость в верхнем регистре, отточенная дикция — поистине безупречный вокалист, с годами доведший владение голосом до высшей степени виртуозности…»

Среди лучших работ Козловского специалисты выделяют партии Юродивого («Борис Годунов»), Герцога («Риголетто»), Лоэнгрина («Лоэнгрин»), Дубровского («Дубровский»), Индийского гостя («Садко»), Ленского («Евгений Онегин»). Борис Покровский охарактеризовал творческий вклад певца следующим образом: «И. С. Козловский — это яркая страница в истории отечественного оперного искусства. Лирика восторженного поэта из оперы Чайковского; гротеск прокофьевского принца, влюбленного в три апельсина; вечно юный созерцатель красоты Берендей и певец „далекой Индии чудес“ Римского-Корсакова, лучезарный посланец Грааля Рихарда Вагнера; обольстительный герцог Мантуи Дж. Верди, его же мятущийся Альфред; благородный мститель Дубровский… Среди большого списка великолепно исполненных ролей есть в творческой биографии И. С. Козловского и подлинный шедевр — образ Юродивого в опере М. Мусоргского „Борис Годунов“. Создание классического образа в оперном театре явление очень редкое…» П. Пичугин писал: «…Ленский Чайковского и Юродивый Мусоргского. Трудно найти во всей русской оперной классике более несхожие, более контрастные, даже в известной степени чуждые по своей чисто музыкальной эстетике образы, а между тем и Ленский, и Юродивый — едва ли не в равной степени высшие достижения Козловского. …Есть в мировом театре роли (их немного!), что давно слились в нашем представлении с тем или иным выдающимся актером. Таков Юродивый. Он навсегда останется в нашей памяти как Юродивый — Козловский».

Козловский внёс большой вклад в музыкальную сокровищницу России, посещая деревни, слушая, обрабатывая и исполняя деревенские напевы, романсы, страдания. Так, он нашёл, записал на ноты и исполнял романс «Я встретил вас…», который впоследствии стал чрезвычайно популярным у певцов. И. С. Козловский выступал на сцене до 87 лет.

Семья

Со своей первой женой А. А. Герцик, которая была старше его, Козловский расстался, ради обаятельной актрисы Галины Сергеевой, блестяще сыгравшей в кино мопассановскую Пышку, а позднее — певицу оперетты Зою Стрельникову в картине «Актриса». Будучи уже в преклонном возрасте и вновь оставшись без жены (Сергеева ушла к другому), Иван Семенович новой женой так и не обзавелся, а его бытовыми и творческими проблемами до конца его дней занималась его личный секретарь Нина Федосеевна.

Козловский и Лемешев

Козловский и Лемешев выступали в Большом театре в одно время, в 1930—1950-х годах. В связи с этим отмечено курьёзное творческое противостояние поклонников и, главным образом, поклонниц этих певцов. Оба артиста-тенора были кумирами довоенной Москвы. Оба тенора были мастерами вокала, давшими советской сцене много новых, сильнейших образов. Козловскому было свойственно чувство острого, едкого юмора, он с большим блеском исполнял характерные роли. Талант Лемешева наиболее полно раскрывался в лирических, романтических партиях. Вместе Козловский и Лемешев спели в 1958 году на юбилее Ольги Книппер-Чеховой.

Некоторые оперные партии Козловского

• «Борис Годунов» М. П. Мусоргского (см. также фильм-оперу «Борис Годунов») — Юродивый
• «Евгений Онегин» П. И. Чайковского — Владимир Ленский
• «Снегурочка» Н. А. Римского-Корсакова — царь Берендей
• «Севильский цирюльник» Дж. Россини — граф Альмавива
• «Лоэнгрин» Р. Вагнера — Лоэнгрин
• «Риголетто» Дж. Верди — Герцог
• «Травиата» Дж. Верди — Альфред
• «Фауст» Ш. Гуно — Фауст

Актёрские работы в кино

• 1942 — Концерт фронту
• 1951 — Большой концерт
• 1958 — Поэма о море
• 1983 — И жизнь, и слёзы, и любовь… — камео

ДИСКОГРАФИЯ

(полные записи опер)

1937 — «Евгений Онегин» П. И. Чайковского — Владимир Ленский; с П. М. Норцовым и Е. Д. Кругликовой

1941 — «Князь Игорь» А. П. Бородина — Владимир Игоревич; с А. И. Батуриным, С. Г. Пановой и Н. А. Обуховой

1947 — «Травиата» Дж. Верди — Альфред; с Е. В. Шумской и П. Г. Лисицианом

1947 — «Ромео и Джульетта» Ш. Гуно — Ромео; с Е. В. Шумской

1947 — «Фауст» Ш. Гуно — Фауст, версия с М. О. Рейзеном, Е. В. Шумской и И. П. Бурлаком

1948 — «Фауст» Ш. Гуно — Фауст, версия с А. С. Пироговым, Е. В. Шумской и П. Г. Лисицианом

1948 — «Евгений Онегин» П. И. Чайковского — Владимир Ленский; с А. А. Ивановым и Е. Д. Кругликовой

1948 — «Борис Годунов» М. П. Мусоргского — Юродивый, версия с А. С. Пироговым

1949 — «Борис Годунов» М. П .Мусоргского — Юродивый, версия с М. О. Рейзеном

1949 — «Риголетто» Дж. Верди — Герцог; с А. А. Ивановым и И. И. Масленниковой

1949 — «Вертер» Ж. Массне — Вертер; с М. П. Максаковой

1950 — «Садко» Н. А. Римского-Корсакова — Индийский гость; с Г. М. Нэлеппом и Е. В. Шумской

1950 — «Демон» А. Г. Рубинштейна — Синодал; с А. П. Ивановым и Т. Е. Талахадзе

1951 — «Моцарт и Сальери» Н. А. Римского-Корсакова — Моцарт; с А. С. Пироговым

1952 — «Орфей и Эвридика» К. В. Глюка — Орфей; с Е. В. Шумской

1953 — «Чио-Чио-сан» («Мадам Баттерфляй») Дж. Пуччини — Пинкертон; с Е. В. Шумской

1953 — «Севильский цирюльник» Дж. Россини — Альмавива; с В. М. Фирсовой, И. П. Бурлаком и М. О. Рейзеном

1953 — «Лоэнгрин» Р. Вагнера — Лоэнгрин; с Е. В. Шумской и С. Г. Пановой

1955 — «Дубровский» Э. Ф. Направника — Владимир Дубровский; с А. П. Ивановым и Н. С. Чубенко

1955 — «Богема» Дж. Пуччини Рудольф; с Е. В. Шумской, А. В. Яковенко и И. П. Бурлаком

1957 — «Русалка» А. С. Даргомыжского — Князь; с Е. Ф. Смоленской, А. Ф. Кривченей и В. И. Борисенко

1957 — «Лоэнгрин» Р. Вагнера — Лоэнгрин; с Е. В. Шумской и Е. Ф. Смоленской

1957 — «Снегурочка» Н. А. Римского-Корсакова — Берендей; с В. М. Фирсовой и Г. П. Вишневской

1983 — «Галька» С. Монюшко — Йонтек; с Е. Н. Зименковой и И. А. Морозовым

Награды

• Герой Социалистического Труда (1980).
• Сталинская премия первой степени (1941) — за выдающиеся достижения в области вокально-драматического искусства.
• Сталинская премия первой степени (1949) — за исполнение партии Юродивого в опере «Борис Годунов» М. П. Мусоргского.
• заслуженный артист РСФСР (1937)
• народный артист СССР (1940).
• народный артист Украины (1993)
• Государственная премия УССР имени Т. Г. Шевченко (1990) — за развитие и обогащение украинской музыкальной культуры и концертные выступления последних лет
• пять орденов Ленина (1939, 1951, 1970, 1976, 1980).
• орден «Знак Почёта» (1937).
• медали

Память

• В Киеве именем певца назван переулок Ивана Козловского (Печерский район), где 8 октября 2008 года открыт памятник артисту (скульптор В. И. Зноба).
• Именем Ивана Козловского названа музыкальная школа в Москве. При школе: Фонд и Музей им. И. С. Козловского: kozlovskiy-fond.ru/muzey.html
• В его честь выпущены почтовая марка и памятная монета Украины.
• В 2010 году автор, режиссёр и продюсер лауреат международных и всероссийских конкурсов Юлия Коваленко сняла документальный фильм «Иван Семенович Козловский: Вера… Надежда… Любовь…». Это фильм — исследование, попытка эмоционального анализа структуры личности христианского «Орфея». «Три пронзительные по своему душевно-эмоциональному накалу теленовеллы заставляют возвращаться к ним снова и снова… И мне, постоянно ищущему ответы на вечные и главные вопросы в жизни, они были даны». (Из газетной рецензии о фильме «Иван Семенович Козловский: Вера… Надежда… Любовь…», март 2011 г.) Автор, режиссёр и продюсер Юлия Коваленко впервые включила в фильм уникальную запись своего последнего интервью с И. С. Козловским (вскоре после встречи, в декабре 1993 года, он ушел из жизни), а также раритетную хронику с его участием, ни разу не демонстрировавшиеся на экранах России и других стран. Об И. С. Козловском — не только как об артисте, но и как об уникальной личности, неизвестной широкой публике, в фильме вспоминают Бэла Руденко, Татьяна Доронина, Галина Писаренко, ушедшие Белла Ахмадулина и Александр Корнеев; сестры Михоэлс, а также родные и близкие артиста.
• В 1995 году создан благотворительный фонд поддержки оперного и балетного искусства им. И. С. Козловского.
• В 2001 году в честь столетия И. С. Козловского постановлением Кабинета Министров Украины и решением Киевсовета была создана Творческая Гостиная мастеров оперного и балетного искусства "Духовное наследие имени Ивана Козловского. В 2006 году Творческая Гостиная имени Ивана Козловского выпустила двойной диск «Навсегда с Украиной» с записями из архива украинского радио. В 2011 году Гостиная реорганизована.
• В 2013 году в результате проведенной реорганизации создан Художественно-концертный центр имени Ивана Козловского Киевского национального академического театра оперетты — многофункциональное театрально-концертное учреждение культуры. Адрес: Киев, ул. Крещатик, 50-б.
• На малой родине в селе Марьяновка установлен памятник работы Игнащенко А. Н..

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=10952 Козловский, Иван Семёнович]. Сайт «Герои Страны».

• [web.archive.org/web/20050415143418/www.tvkultura.ru/news_print.html?id=35280&cid=370 Козловский Иван Семенович: Голосом как хлебом одарил]
• [www.vestnik.com/issues/2000/0829/koi/darskii.htm «ПЕЛ Я СЛАДОСТНОЮ СКРИПКОЙ…»]
• [www.zn.ua/3000/3680/26379/ ЭТОТ НЕПОСРЕДСТВЕННЫЙ И ВЕЛИКИЙ КОЗЛОВСКИЙ]
• [kymiry-xx-veka.narod.ru/kozlovski/kozlovski.htm СЕКРЕТ ВЕЧНОЙ МОЛОДОСТИ ИВАНА КОЗЛОВСКОГО]
• [www.rosculture.ru/milestones/day/show/?id=24256&day=11&mounth=8& Федеральное агентство / Вехи культуры]
• [www.belcanto.ru/kozlovsky.html Биография на сайте Belcanto.ru]
• [novodevichye.com/kozlovsky/ Могила Ивана Козловского]

Отрывок, характеризующий Козловский, Иван Семёнович

Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.