Козубский, Борис Николаевич

Борис Николаевич Козубский
укр. Борис Миколайович Козубський
Дата рождения:	4 марта 1886(1886-03-04)
Место рождения:	Житомир
Дата смерти:	17 февраля 1953(1953-02-17) (66 лет)
Место смерти:	Мордовская АССР
Гражданство:	Российская империя, УНР, Польша, СССР
Образование:	Киевский университет, Харьковский университет
Вероисповедание:	православный
Партия:	Украинская социал-демократическая рабочая партия
Основные идеи:	Автономия (самостийность) Украины
Род деятельности:	юрист

Борис Николаевич Козубский (укр. Борис Миколайович Козубський; * 4 марта 1886, Житомир — † 17 февраля 1953, Мордовия) — украинский общественный и политический деятель, адвокат, журналист.

Биография

Обучался в Острожской мужской гимназии на Волыни, затем на юридических факультетах Киевского Императорского университета св. Владимира и Харьковского университета.

Затем трудился помощником присяжного поверенного у идеолога и лидера националистического украинского движения конца XIX — начала XX века М. И. Михновского. В 1905 г. вступил в члены Украинской социал-демократической рабочей партии.

Сотрудничал с редактором еженедельника «Слово» Симоном Петлюрой.

С 1916 проживал в Киеве. В 1917 — член Центральной рады Украинской народной республики от кременецкого уезда, председатель городской думы г. Кременец.

После оккупации города, был интернирован поляками в лагерь Домбье (1919—1920).

С 1920 — председатель местного филиала «Просвиты» (рус. «Просвещения»). Занимался организацией украинского кооперативного движения в районе Кременца.

С 1922 г. избирался послом (депутатом) польского сейма. Был членом Украинского парламентского клуба, Украинского национально—демократического объединения. Подвергался преследованиям польскими властями. В 1939 был заключëн в концлагерь Береза Картузская.

Со вступлением во Львов гитлеровских войск в июле 1941 был избран членом провозглашенной Украинской национальной рады. После ареста немцами лидеров самопровозглашённого украинского правительства, во время оккупации работал юрисконсультом в Кременце.

В 1944 переехал и работал во Львове корректором в редакции газеты «Вільна Україна», юрисконсультом.

В августе 1948 был арестован органами МВД УССР и приговорен к 25 годам заключения в мордовских концлагерях.

Умер в Мордовии.

Память

• Именем Б. Н. Козубского названа одна из улиц Кременца. Там же ему установлена мемориальная доска.

Литература

• Стецько Я. 30 июня 1941. Торонто, 1967;
• Украинская Центральная Рада: Документы и материалы, т. 1-2. К., 1996—1997;
• Бачинский М., Черняховский Г. Козубский Борис Николаевич. В книге: Украинская журналистика в именах, вып. 7. Львов, 2000

Ссылки

• [vilne.org.ua/index.php?option=com_content&view=article&id=5737:vid-batka-do-syna&catid=7:duhovnist&Itemid=4 Від батька до сина — шляхетна родина.] (укр.)

Отрывок, характеризующий Козубский, Борис Николаевич

Из за двери слышались равномерные звуки станка. Княжна робко потянула за легко и плавно отворяющуюся дверь и остановилась у входа. Князь работал за станком и, оглянувшись, продолжал свое дело.
Огромный кабинет был наполнен вещами, очевидно, беспрестанно употребляемыми. Большой стол, на котором лежали книги и планы, высокие стеклянные шкафы библиотеки с ключами в дверцах, высокий стол для писания в стоячем положении, на котором лежала открытая тетрадь, токарный станок, с разложенными инструментами и с рассыпанными кругом стружками, – всё выказывало постоянную, разнообразную и порядочную деятельность. По движениям небольшой ноги, обутой в татарский, шитый серебром, сапожок, по твердому налеганию жилистой, сухощавой руки видна была в князе еще упорная и много выдерживающая сила свежей старости. Сделав несколько кругов, он снял ногу с педали станка, обтер стамеску, кинул ее в кожаный карман, приделанный к станку, и, подойдя к столу, подозвал дочь. Он никогда не благословлял своих детей и только, подставив ей щетинистую, еще небритую нынче щеку, сказал, строго и вместе с тем внимательно нежно оглядев ее:
– Здорова?… ну, так садись!
Он взял тетрадь геометрии, писанную его рукой, и подвинул ногой свое кресло.
– На завтра! – сказал он, быстро отыскивая страницу и от параграфа до другого отмечая жестким ногтем.
Княжна пригнулась к столу над тетрадью.
– Постой, письмо тебе, – вдруг сказал старик, доставая из приделанного над столом кармана конверт, надписанный женскою рукой, и кидая его на стол.
Лицо княжны покрылось красными пятнами при виде письма. Она торопливо взяла его и пригнулась к нему.
– От Элоизы? – спросил князь, холодною улыбкой выказывая еще крепкие и желтоватые зубы.
– Да, от Жюли, – сказала княжна, робко взглядывая и робко улыбаясь.
– Еще два письма пропущу, а третье прочту, – строго сказал князь, – боюсь, много вздору пишете. Третье прочту.
– Прочтите хоть это, mon pere, [батюшка,] – отвечала княжна, краснея еще более и подавая ему письмо.
– Третье, я сказал, третье, – коротко крикнул князь, отталкивая письмо, и, облокотившись на стол, пододвинул тетрадь с чертежами геометрии.
– Ну, сударыня, – начал старик, пригнувшись близко к дочери над тетрадью и положив одну руку на спинку кресла, на котором сидела княжна, так что княжна чувствовала себя со всех сторон окруженною тем табачным и старчески едким запахом отца, который она так давно знала. – Ну, сударыня, треугольники эти подобны; изволишь видеть, угол abc…
Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала близко подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу.
Старик выходил из себя: с грохотом отодвигал и придвигал кресло, на котором сам сидел, делал усилия над собой, чтобы не разгорячиться, и почти всякий раз горячился, бранился, а иногда швырял тетрадью.
Княжна ошиблась ответом.
– Ну, как же не дура! – крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись, но тотчас же встал, прошелся, дотронулся руками до волос княжны и снова сел.
Он придвинулся и продолжал толкование.
– Нельзя, княжна, нельзя, – сказал он, когда княжна, взяв и закрыв тетрадь с заданными уроками, уже готовилась уходить, – математика великое дело, моя сударыня. А чтобы ты была похожа на наших глупых барынь, я не хочу. Стерпится слюбится. – Он потрепал ее рукой по щеке. – Дурь из головы выскочит.
Она хотела выйти, он остановил ее жестом и достал с высокого стола новую неразрезанную книгу.