Кокнесе
| Посёлок
Кокнесе Koknese 
|
Ко́кнесе (латыш. Koknese; до 1920 рус. Кокенгаузен) — древний латышский посёлок (с 1277 года по XVII век — город) в Латвии, примерно в 100 км к востоку от Риги, на правом берегу Даугавы у слияния с рекой Персе. Центр Кокнесского края. Численность населения в 2009 г. — 6091 житель.
Один из древнейших населённых пунктов страны, известный русским летописям под названием Кукейнос, Куконос, Ливонской хронике Генриха из Леттии — как Кукенойс (лат. Kukenoys, Kukenois), а немецким источникам — как Кокенгузен, (нем. Kokenhusen). С августа 1656 года (после взятия русскими войсками) до подписания Кардисского мирного договора 1661 года носил также название Царевич-Дмитриев.
От архиепископского замка, вокруг которого и возник город, ныне остались только живописные руины.
Содержание
История
В составе Ливонского ордена
Название своё получил от реки Кокны (ныне Персе). Кукейнос появляется на страницах «Хроники Ливонии» в начале XIII века как столица Кукейносского княжества во главе с князем Вячко. В 1205 году он уступил эти земли рижскому епископу Альберту, который в 1209 году повелел заменить деревянный замок на стрелке Двины и Персе каменным для обороны границ Ливонии, а часть княжества отдал гермейстеру Виппо Рорбаху. Когда строительство было в полном разгаре, Кукейнос безуспешно осаждали аукштайты. В 1219 году местные рыцари ходили войной на Псков, а в 1225 году Кукейносскую волость разорили новгородцы.
В 1229 г. епископ Николай отдал замок в ленное владение Тизенгаузенам, которые владели им до 1395 г. Тизенгаузены прославились своими распрями с архиепископами рижскими: в 1292 году Ганс Тизенгаузен заманил в замок архиепископа Иоанна II и в ожидании выкупа заточил его в подвале, за что был отлучён папой от церкви. Пленником Тизенгаузенов в Кокенгузене был и его преемник Иоанн III (1295—1300).
В 1277 году Кокенгузен получил права города и вскоре после этого вступил в Ганзейский союз.
В 1397 году по договору между Рижским архиепископством и Ливонским орденом последний уступил владение замком епископам, которые построили вокруг него новый «архиепископский город» с особыми привилегиями. С 1420 года архиепископ на лето (с Троицына по Михайлов день) переезжал на жительство из Риги в Кокенгузен.
Во время «войны попов» между Ливонским орденом и Ригой архиепископ Сильвестр Стодевешер был пленён рыцарями и заточён в замке, где и умер в 1479 году. Два года спустя архиепископ Стефан отобрал замок у своевольного магистра Борха. В феврале 1481 года замок разорили русские войска, затем в течение ряда лет за него вновь спорили архиепископ с орденом. В годы Реформации архиепископы оставили восставшую Ригу и окончательно водворились в Кокенгузене, где чеканили монету. В 1509 г. архиепископ Линде возвел более высокие стены вокруг замка и снабдил его многочисленной артиллерией. С 1529 г. он стал постоянной резиденцией архиепископа, что привело к расширению замка, который должен был вмещать около 800—900 человек. В 1546 г. последний рижский архиепископ был осаждён здесь рыцарями и взят в плен.
Ливонская война и польско-шведские войны
В 1577 году, во время Ливонской войны горожане сами открыли ворота Ивану Грозному, который учинил в городе жестокую расправу. В следующем году русских сменили поляки, которых после осады изгнали из замка в 1601 году шведы во главе с Карлом, герцогом Сёдерманландским. В том же году Ян Замойский после 4-месячной осады вернул Кокенгузен польской короне, но город продолжал оставаться предметом спора между шведами и поляками до 1625 года, пока его окончательно не заняла 12-тысячная шведская армия Густава II Адольфа. В 1634 г. Кокенгаузен являлся третьим по величине и значению городом Шведской Ливонии после Риги и Дерпта.
Русско-шведская война и шведский период
Во время Русско-шведской войны 1656—1658 годов город был осаждён и взят русскими войсками, после чего в «Царевич-Дмитриеве» воеводствовал А. Л. Ордин-Нащокин. Царь Алексей Михайлович рассказывал в письме своему советнику, что взятый город был «крепок безмерно, ров глубокий, меньшой брат нашему кремлёвскому рву, а крепостию сын Смоленску граду; ей, чрез меру крепок». Русские рассчитывали, что будут владеть городом долгое время, и даже учредили в Царевич-Дмитриеве главный склад для экспортной торговли, однако, в 1661 г. Кокенгаузен отошёл к Швеции по Кардисскому мирному договору.
Возвратив Кокенгаузен, шведы принялись за совершенствование обороны замка и сооружение новых дорог, но возрождение прежних торговых связей было невозможно из-за укрепления герцогства Курляндского и основания ниже по течению Двины курляндского города Фридрихштадта.
В 1687 г. в городе была открыта первая лютеранская церковь, а в 1688 г. — первая школа на латышском языке.
Северная война
С началом Северной войны (1701 год) крепостью завладел саксонский отряд польских войск, к которому здесь присоединился А. И. Репнин. Король Август оставил в Кокенгаузене корпус в 12 тыс. саксонцев, которые сильно укрепили замок. Несмотря на спешное возведение в округе шанцев, натиск шведов после Спилвской битвы вынудил поляков оставить Кокенгаузен, и по приказу короля Августа его древние стены были взорваны. Значение города сильно снизилось: после эпидемий чумы в 1709—1710 гг. в живых осталась лишь пятая часть его населения.
В 1721 г. Кокенгаузен вошёл в состав Российской империи как укрепление. В течение XVIII и XIX веков руины продолжали разрушаться, а их владельцы из рода Левенштернов на отдалении построили для своего проживания т. н. Новый дворец.
XVIII—XXI века
В 1819 г. была отмечена торговая активность местных крестьян и их достаточная свобода от помещиков. В 1861 г. через Кокенгаузен прошла линия железной дороги Рига — Москва. В 1868 г. здесь было основано первое Латышское певческое общество, а в 1883—1885 годах на мызе Кокенгаузен жил один из первых латышских писателей Рудольф Блауманис. В 1894 г. архитектор К. Нейбургер выстроил известный дворец Кокенгаузен, который был сожжён в ходе Первой русской революции 1905 года. В 1914 г., в Первую мировую войну зданию были нанесены ещё более значительные повреждения, в результате до настоящего времени от всего комплекса сохранился лишь парк. В 1929 г. была отреставрирована лютеранская церковь, а в 1939 г. был открыт римско-католический костёл.
При строительстве Плявиньской ГЭС (1967 год) часть посёлка подверглась затоплению. В советское время он имел статус посёлка городского типа. До 1 июля 2009 года входил в состав Айзкраукльского района.
Административное деление
Кокнесский край, образованный в 2009 г., включает в себя три волости:
- Бебри
- Ирши
- Кокнесе
См. также
Напишите отзыв о статье "Кокнесе"
Ссылки
- Кокенгаузен // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [www.windingroute.com/koknese/ Замок Кокнесе] история и современное состояние на сайте Winding Route
- [www.castle.lv/latvija/koknese.html Кокнесе] на сайте «Замки Латвии»
- [www.koknese.lv/ Сайт местного самоуправления]
- Кокнесе // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.
| ||||||
Отрывок, характеризующий Кокнесе
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.
Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
