Кокон

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Ко́кон (от фр. сосо — «скорлупа») — оболочка из шёлка, которой окружают себя личинки многих насекомых перед переходом в стадию куколки. Кроме насекомых, коконы плетут пауки и некоторые другие животные.





Коконы насекомых

Личинки некоторых насекомых с полным превращением (многих бабочек, ручейников, перепончатокрылых, сетчатокрылообразных и др.) перед линькой на куколку плетут кокон из шелка, который либо вырабатывается лабиальными железами и выделяется изо рта (точнее, из специального отверстия между нижней губой и гипофаринксом), либо вырабатывается мальпигиевыми сосудами и выделяется из анального отверстия. Коконы могут быть мягкими или жёсткими, плотными или рыхлыми, различных цветов, состоять из различных слоёв, в зависимости от вида личинки, их создавших. Некоторые личинки встраивают в шёлковый кокон частицы почвы, свои экскременты и/или сброшенные со своего тела щетинки. Часто коконы располагаются в почве или в других труднодоступных местах — под листьями, в трещинах коры деревьев и т. п. Внутри кокона личинка впадает в состояние пронимфу и затем линяет; и таким образом малоподвижная или совсем неподвижная пронимфа и куколка оказывается защищённой коконом. У некоторых насекомых куколка перед самой линькой на взрослое насекомое покидает кокон; куколки некоторых насекомых (ручейников, скорпионниц, сетчатокрылообразных) прогрызают кокон своими хорошо развитыми мандибулами; у куколок других насекомых мандибулы неподвижны или отсутствуют. Куколки жуков и перепончатокрылых линяют на взрослое насекомое прямо внутри кокона. В последнем случае взрослое насекомое ухитряется расправить крылья, мягкие после линьки, в тесном пространстве кокона и дождаться их затвердения, после чего складывает крылья и прогрызает себе путь из кокона наружу. Самки некоторых мешочниц кокона не покидают[1].

Коконы пауков

Для яиц

Паучья паутина была предназначена в первую очередь для защиты яиц. Коконы большинства видов двуслойные: внутренний слой мягче, внешний — прочнее. Кокон содержит от 2 до 1000 яиц в зависимости от вида. Чем меньше яиц в коконе, тем больше самих коконов создаёт каждая паучиха.

Для жертв

Подойдя к пойманной в паутину жертве, пауки ведут себя по-разному. Одни делают укус жертве, парализуя её, другие - быстро заворачивают жертву в плотный кокон, чтобы она не могла шевелиться. Это делается в связи с тем, что иногда паук намного уступает в размере и силе своей жертве. Он подходит позже, когда жертва ослабеет или перестанет сопротивляться. Фотография из жизни пауков.

Для потомства

Удивительно и трогательно проявление заботы о потомстве у бродячих пауков. Многим, очевидно, приходилось видеть в начале лета убегающих из под ног самок пауков-волков, к брюшку которых прочно прикреплён мягкий округлый комочек. Не все знают, что это кокон, в котором находится много (несколько десятков) паучьих яичек. В течение долгих недель паучиха носит с собой кокон. Скорость развития зародышей зависит от температуры внешней среды (воздуха). С повышением температуры на 10 градусов скорость инкубации яиц возрастает примерно в два раза. Поэтому паучиха, обычно предпочитающая сырые, затененные места, в период вынашивания кокона выискивает открытые, наиболее прогреваемые солнцем участки. К вечеру от испарения воды из тела вес и без того миниатюрного животного уменьшается чуть ли не наполовину! Но только после захода солнца самка покидает "солярий", удовлетворяя жажду и набирая нормальный вес в основном за счет росы. А наутро - снова на солнцепек, если позволит погода. И такой добровольной пытке паук подвергает себя в течение 2 - 3 недель.

Коконы позвоночных

Амфибий

Веслоногие лягушки покрывают кладку икры вспененным слизистым коконом, располагая его прямо над водоёмом. Оболочка кокона затвердевает, в то же время икринки остаются во влажной среде. Когда икринки проклёвываются, оболочка кокона прорывается, и головастики сразу падают в воду.

Рыб

Протоптер перед спячкой во время засухи выделяет слизь, которая, застывая, образует прочный кокон, представляющий собой плёнку толщиной 0,05–0,06 мм, в котором рыба дожидается дождя.

Коконы других животных

Некоторые беспозвоночные, в частности, многие моллюски и некоторые черви обволакивают кладку яиц слизистым коконом. Постепенно такой кокон застывает и отвердевает. Некоторые улитки кладку укрепляют, например Natica замешивает в слизь песок[2].

Коконы вымышленных существ

Напишите отзыв о статье "Кокон"

Примечания

  1. Магические превращения // Тайны живой природы. — М.: «Росмэн», 1996. — С. 110. — 198 с. — 15 000 экз. — ISBN 5-7519-0181-9.
  2. Кантор Ю. И. Улитка, высуни рожки. — М.: «Аргус», 1997. — С. 77. — (Зоопарк на книжной полке). — ISBN 5-85549-157-9.

Ссылки

  • Баев А. А., Винберг Г. Г. и др. Биологический энциклопедический словарь / гл. ред. Гиляров М. С.. — М.: Научно-редакционный совет издательства «Советская Энциклопедия», 1986. — С. 269. — 831 с. — 100 000 экз.

Отрывок, характеризующий Кокон

– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.