Кокорекин, Алексей Алексеевич

Кокорекин Алексей Алексеевич
Дата рождения:	17 (30) марта 1906(1906-03-30)
Место рождения:	Сарыкамыш, Карсская область, Российская империя
Дата смерти:	29 декабря 1959(1959-12-29) (53 года)
Место смерти:	Москва, СССР
Гражданство:	СССР СССР
Жанр:	плакат
Стиль:	социалистический реализм
Награды:
Звания:
Премии:

Алексей Алексеевич Кокоре́кин (1906—1959) — советский график. Заслуженный деятель искусств РСФСР (1956). Лауреат двух Сталинских премий (1946, 1949).

Биография

А. А. Кокорекин родился 17 (30) марта 1906 год в городе Сарыкамыш (ныне в Турции). В 1927—1929 годах учился в Кубанском художественно-педагогическом техникуме. С 1929 года в Москве. Выполнял тематические картины, иллюстрации, пейзажи. Известен главным образом как плакатист. В своих политических плакатах воплощал мужественные, волевые характеры советских людей, обращался к крупномасштабным изображениям и живописным (порой близким к станковым) цветовым решениям. В 1941—1943 годах — художник Военного издательства при ПУ РККА, с 1943 года — СВХ имени М. Б. Грекова. Участвовал в выпуске «Окон ТАСС».

Внучка — телеведущая О. В. Кокорекина.

А. А. Кокорекин умер 29 декабря 1959 года от натуральной оспы (Variola vera), которой он заболел после поездки в Индию, тем самым спровоцировав вспышку этого заболевания в Москве. Похоронен в колумбарии Новодевичьего кладбища.

Плакаты

• «1-е Мая. Мы с вами, товарищи!» (1933)
• «К труду и обороне будь готов!» (1934)
• «Строй сомкнув, с товарищами рядом…» (1937)
• «Да здравствует непобедимая Красная Армия!» (1937)
• «С Новым годом! 1-е января 1939» (1938)
• «Смерть фашистской гадине!» (1941)
• «Свет в окне — помощь врагу» (1941)
• «За Родину!» (1942)
• «Всё для победы! Фронту от женщин СССР» (1942)
• «В этой фронтовой сводке есть и мой боевой труд!» (1943)
• «Когда бронебойщик стоит на пути, фашистскому танку никак не пройти» (1943)
• «Воину-победителю — всенародную любовь!» (1944)
• «Так будет с фашистским зверем» (1944)
• «Знамя советское, знамя народное…» (1945)
• «Победоносной Родине — слава!» (1945)
• «З0 лет Октября» (1947; триптих)
• «Даём сверх плана, товарищи лесорубы!» (1949)
• [fotki.yandex.ru/users/avariyca/view/407510/?page=0 «Колхозной деревне — электроэнергию и радио!»] (1949)
• «Выше класс советского футбола!» (1954)
• «Родине новые миллионы киловатт!» (1955)
• «К новым победам в труде и спорте!» (1955)
• «Слава свободному труду!» (1957)
• «Бережём страну родную!»

Награды и премии

• Сталинская премия второй степени (1946) — за серию военных плакатов (с коллективом)
• Сталинская премия третьей степени (1949) — за серию политических плакатов (с коллективом)
• заслуженный деятель искусств РСФСР (1956)
• медали

Источники

1. Большая советская энциклопедия

Ссылки

• [tramvaiiskusstv.ru/plakat/spisok-khudozhnikov/item/76-kokorekin-aleksej-alekseevich-1906-1959.html Плакаты Кокорекина Алексея Алексеевича]

Отрывок, характеризующий Кокорекин, Алексей Алексеевич

На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.


На другой день войска с вечера собрались в назначенных местах и ночью выступили. Была осенняя ночь с черно лиловатыми тучами, но без дождя. Земля была влажна, но грязи не было, и войска шли без шума, только слабо слышно было изредка бренчанье артиллерии. Запретили разговаривать громко, курить трубки, высекать огонь; лошадей удерживали от ржания. Таинственность предприятия увеличивала его привлекательность. Люди шли весело. Некоторые колонны остановились, поставили ружья в козлы и улеглись на холодной земле, полагая, что они пришли туда, куда надо было; некоторые (большинство) колонны шли целую ночь и, очевидно, зашли не туда, куда им надо было.
Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.
Перед зарею задремавшего графа Орлова разбудили. Привели перебежчика из французского лагеря. Это был польский унтер офицер корпуса Понятовского. Унтер офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть офицером, что он храбрее всех и потому бросил их и хочет их наказать. Он говорил, что Мюрат ночует в версте от них и что, ежели ему дадут сто человек конвою, он живьем возьмет его. Граф Орлов Денисов посоветовался с своими товарищами. Предложение было слишком лестно, чтобы отказаться. Все вызывались ехать, все советовали попытаться. После многих споров и соображений генерал майор Греков с двумя казачьими полками решился ехать с унтер офицером.