Кокоринов, Александр Филиппович
| Александр Филиппович Кокоринов | |
 А. Ф. Кокоринов, 1769 Портрет работы Д. Г. Левицкого | |
| Основные сведения | |
|---|---|
| Страна | |
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Дата смерти |
10 (21) марта 1772 (45 лет) |
| Место смерти | |
| Работы и достижения | |
| Работал в городах | |
| Важнейшие постройки |
Участвовал в проектировании и строительстве здания Императорской Академии художеств в Петербурге (1764—1788, совместно с Ж. Б. М. Валлен-Деламотом; Дом И.И. Шувалова (1753—1754) в Петербурге |
Александр Филиппович Кокоринов (29 июня [10 июля] 1726, Тобольск — 10 [21] марта 1772, Санкт-Петербург) — русский архитектор.
Содержание
Биография
С 1740 года учился в Тобольске, затем, приехав в Москву вместе с семьёй архитектора И. Я. Бланка, продолжил обучение в архитектурной школе Д. В. Ухтомского. С 1754 года жил в Санкт-Петербурге. С 1761 года директор, с 1765 — профессор, а с 1769 — ректор Императорской Академии художеств. Работы Кокоринова знаменуют переход от барокко к классицизму. Участвовал в проектировании и строительстве здания Императорской Академии художеств в Петербурге (1764—1788, совместно с Ж. Б. М. Валлен-Деламотом).
Скончался от «водяной болезни» неустановленного происхождения, исповедан в Симеоновской церкви и похоронен на Сампсониевском кладбище.
По другим данным — вследствие необоснованных обвинений в хищении финансовых средств, покончил жизнь самоубийством на чердаке здания Академии художеств и погребён на Смоленском кладбище.[1]
Существует также легенда, ставшая частью современного петербургского фольклора, о том, что Кокоринов покончил с собой от переживаний в связи с выговором, который ему сделала Екатерина II, когда, посетив новооткрытую Академию Художеств, случайно запачкала своё платье, задев свежевыкрашенную стену.[2]
- Жена — Пульхерия Григорьевна Демидова, дочь Г. А. Демидова; на её сестре Наталье был женат архитектор И. Е. Старов.
Напишите отзыв о статье "Кокоринов, Александр Филиппович"
Примечания
- ↑ Н. А. Синдаловский «Санкт-Петербург. История в преданиях и легендах» СПб «Норинт» 2003 г. стр. 152—153
- ↑ Пашков А.О., Нежинский Ю.В. Мистический Петербург: историческое расследование. Montreal: Т/О “НЕФОРМАТ” Издат-во Accent Graphics Communications, 2013. С. 43-45. - ISBN 9-78130155-498-0С
Литература
- Крашенинников А. Ф. Архитектор Александр Кокоринов. — М.: Прогресс-Традиция, 2008. — 192 с. — ISBN 5-89826-205-9.
Ссылки
- [encspb.ru/object/2804007657 Александр Кокоринов.] // «Энциклопедия Санкт-Петербурга»
- [tvkultura.ru/video/show/brand_id/23834/episode_id/361616/video_id/361616/viewtype/picture «Зодчий Александр Кокоринов»], фильм из цикла «Красуйся, град Петров!»
|
Это заготовка статьи об архитекторе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Кокоринов, Александр Филиппович
– Да.Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.
Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
