Коксетер, Гарольд
| Гарольд Скотт Макдональд Коксетер | |
| англ. Harold Scott MacDonald Coxeter | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Страна: |
CAN |
| Научная сфера: | |
| Место работы: | |
| Альма-матер: | |
| Научный руководитель: | |
Гарольд Скотт Макдональд Коксетер (Кокстер) (англ. Harold Scott MacDonald Coxeter; 9 февраля 1907 — 31 марта 2003) — канадский математик британского происхождения. Считается одним из крупнейших геометров XX века. Он родился в Лондоне, но провёл большую часть своей жизни в Канаде.
Биография
В молодости Коксетер сочинял музыку и был пианистом уже в возрасте 10 лет. Он писал, что математика и музыка тесно связаны в изложении своих идей, в статье 1962 года «Математика и музыка» в Canadian Music Journal.
Он работал в течение 60 лет в Университете Торонто и опубликовал двенадцать книг. Он наиболее известен по своим работам о правильных многогранниках и многомерной геометрии. Он был сторонником классического подхода к геометрии в период, когда тенденция подхода к геометрии всё больше и больше напоминала подход к алгебре.
Коксетер пришёл в Тринити-колледж, Кембридж, в 1926 году в качестве преподавателя математики. Там он получил степень бакалавра в 1928 году и докторскую степень в 1931 году. В 1932 году он отправился в Принстонский университет в течение года на стипендию Фонда Рокфеллера, где он работал с Германом Вейлем, Освальдом Вебленом и Соломоном Лефшецом. Вернувшись в Тринити через год, он принял участие в семинаре по философии математики, организованном Людвигом Витгенштейном. В 1934 году он провел один год в Принстонском университете в качестве стипендиата фонда Проктера.
В 1936 году Коксетер переехал в Канаду и стал работать в Университете Торонто, став его профессором в 1948 году. Он был избран членом Королевского общества Канады в 1948 году и членом Королевского общества в 1950 году. Он работал вместе с Маурицем Эшером и Бакминстером Фуллером, часть его работ по геометрическим фигурам вдохновлена рядом их идей.
Коксетер, Лонге-Хиггинс[en] и Миллер[en] были первыми, кто опубликовал полный список правильных многогранников (1954).
В 1978 году Канадское математическое общество учредило премию Коксетера-Джеймса в его честь.
В 1990 году он стал иностранным членом Американской академии искусств и наук. В 1997 году он получил медаль Сильвестра от Королевского общества и был награждён Орденом Канады.
Переводы книг на русский язык
- Кокстер Г. С. М. Действительная проективная плоскость. -М:Физматгиз, 1959
- Кокстер Г. С. М. Введение в геометрию. — М.: Наука, 1966
- Коксетер Г. С. М., Грейтцер С. П. Новые встречи с геометрией. — М.: Наука, 1978. — Т. 14. — (Библиотека математического кружка).
См. также
- Алгоритм Тодда — Коксетера
- Граф Кокстера (3-регулярный)
- Граф Татта — Коксетера
- Группа Кокстера
- Число Кокстера
- LCF-нотация
- Диаграммы Коксетера-Дынкина
Библиография
- The Coxeter Legacy: Reflections and Projections. — Providence, R.I.: American Mathematical Society, 2006. — ISBN 978-0-8218-3722-1.
- Roberts Siobhan. King of Infinite Space: Donald Coxeter, the Man Who Saved Geometry. — New York: Walker & Company, 2006. — ISBN 978-0-8027-1499-2.
Напишите отзыв о статье "Коксетер, Гарольд"
Отрывок, характеризующий Коксетер, Гарольд
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.
В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.
