Коларовский тракт
Поделись знанием:
Координаты: 56°26′30″ с. ш. 84°59′26″ в. д. / 56.44167° с. ш. 84.99056° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=56.44167&mlon=84.99056&zoom=17 (O)] (Я)
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
| Коларовский тракт Томск | |
 Коларовский тракт. Вид в сторону Томска | |
| Общая информация | |
|---|---|
| Страна | |
| Регион | |
| Город | |
| Район | |
| Прежние названия |
Спасский тракт (Спасская дорога, Спасский выезд)[1]. |
| [maps.yandex.ru/-/CVr4VM~1 на Яндекс.Картах] | |
Коларовский тракт — улица в Томске и автодорога областного значения Томск — Ярское.
Тракт идёт от Мокрушинского переезда в начале улицы Мокрушина на юг, мимо Предтеченска, на втором переезде пересекает железную дорогу и у Богашёвского тракта, вливается в улицу Басандайскую, далее пролегает через Коларово, Вершинино, Батурино до Ярского.
Раньше Коларовский тракт начинался от улицы Солдатской (ныне — ул. Красноармейская). До 1925 года дорога называлась Спасским трактом (Спасской дорогой, Спасским выездом), новое название получила после переименования в 1923 году села Спасское в Коларово, в честь болгарского коммуниста Васила Коларова (1877—1950).
Коларовский тракт — популярное направление для вело- и автомототуризма и для отдыха на правом берегу Томи. После основания города Томска, когда по Спасскому тракту лёг мирный караванный путь из Китая и Монголии, на Синем Утесе была поставлена посольская изба для иноземных и сибирских гостей и торговцев[2].
Достопримечательности вдоль тракта
- Южное кладбище
- Село Аникино
- Смешанный лес на береговом склоне правобережья реки Томь у села Аникино
- Басандайский лесопарк
- Древнее Басандайское городище, в самом устье р. Басандайка
- Голубые скалы — геологическое обнажение на правом берегу Томи, у устья реки Басандайки
- Городище Шеломок
- Горнолыжный парк «Эдельвейс»
- скалы Синий Утёс
- с. Коларово
- пляж
- Спасская церковь
- Архитектурно-этнографический комплекс под открытым небом
- склон с реликтовой растительностью у села
- д. Казанка
- д. Батурино, припоселковый лес у деревни
- Ларинский заказник
- Дызвестный ключ
- речка Тугояковка
- Источник Капитоновка в 1,5 км от села Вершинино
- санаторий «Заповедное»
- сосновый бор у села Вершинино
- озеро Тартма
- с. Ярское, Ярской припоселковый кедровник
- камень «Боец»
- Аникин Камень на границе Томской и Кемеровской областей
- речка Шумиха
См. также
Напишите отзыв о статье "Коларовский тракт"
Примечания
Литература
- История названий томских улиц. Томск: изд-во «Водолей». 1998. — 320 с ISBN 5-7137-0089-5. С. 96.
Ссылки
- [www.tomsk.ru09.ru/map#l=165&o=785&z=3 Коларовский тракт на карте Томска]
Отрывок, характеризующий Коларовский тракт
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
