Коларов, Васил

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Васил Петров Коларов
Председатель Совета Министров НРБ
20 июля 1949 года — 23 января 1950 года
Предшественник: Георгий Димитров
Преемник: Вылко Червенков
Министр иностранных дел НРБ
11 декабря 1947 года — 6 августа 1949 года
Глава правительства: Георгий Димитров
Предшественник: Георгий Кулишев
Преемник: Владимир Поптомов
Председатель Народного собрания НРБ
15 декабря 1945 года — 8 декабря 1947 года
Предшественник: Христо Калфов
Преемник: Райко Дамянов
Председатель Временного президентства НРБ
15 сентября 1946 года — 5 ноября 1947 года
Предшественник: должность учреждена; Симеон II как царь Болгарии
Преемник: должность упразднена; Минчо Нейчев как председатель Президиума Народного собрания БНР
 
Рождение: Шумен, Османская империя
Смерть: София, НРБ

Васи́л Петро́в Кола́ров (28 июля 1877, Шумен, Османская империя — 23 января 1950, София, Болгария) — болгарский политик и академик, руководитель Болгарской коммунистической партии и Коминтерна, премьер-министр Болгарии в 65-м (19491950) и 66-м (1950) правительствах. Также занимал должность председателя Народного собрания в XXVI Обыкновенном Народном собрании (19451946) и в VI Великом Народном собрании (19461947).





Биография

Член Болгарской рабочей социал-демократической партии с 1897, присоединился к «теснякам». Коларов участвовал в Балканских войнах как подпоручик 13-го пехотного Рилского полка.[1]

В 1919 году избран секретарем ЦК БКП и возглавлял болгарскую делегацию на II и III конгрессах Коминтерна в 1921 и 1922 годах. В 1922 стал генеральным секретарем Коминтерна (вплоть до 1924).

Васил Коларов занимал различные научные и политические посты в СССР и Коминтерне.

Васил Коларов вернулся на родину в 1945 и руководил болгарской делегацией на Парижской мирной конференции в 1946.

После свержения монархии в Болгарии был председателем Временного президентства республики (15 сентября 1946 — 7 ноября 1947) и исполнял функции главы государства до принятия конституции в 1947.

Васил Коларов возглавил правительство после смерти Георгия Димитрова.

Первоначально погребён у мавзолея Георгия Димитрова, а в 1990 его останки перемещены на центральное кладбище Софии.

Память

В честь Коларова в 1923 году было переименовано село Спасское в Томской области. В 1926 году переименовано в село Коларово в честь деятеля международного и болгарского рабочего движения В. П. Коларова

Также в честь Коларова была названа одна изинтернациональных батарей, воевавших в годы Гражданской войны в Испании

1-я рота воинской части 7456, в Москве на Подбельского, также носила имя Коларова Васила Петрова. В расположении роты располагались койка и бюст Коларова, на фоне настенной композиции вида Болгарии. Ежедневные вечерние поверки в роте по традиции начинались со слов: Коларов Васил Петров, вождь болгарского пролетариата... и далее список бойцов роты.

Библиография

  • «Из Болшевишка Русия» (1957)
  • «Партийният кризис» (1958)
  • «Спомени 1891—1924 г.» (1968)

Напишите отзыв о статье "Коларов, Васил"

Примечания

  1. [www.academia.edu/9611592/Of_Other_Balkan_Wars_Affective_Worlds_of_Modern_and_Traditional_The_Bulgarian_Example_._In_Perceptions_Journal_of_Foreign_Affairs_Ankara_2013_pp.29-55 Dimitrova, Snezhana. Of Other Balkan Wars: Affective Worlds of Modern and Traditional (The Bulgarian Example). // Perceptions: Journal of Foreign Affairs, Ankara, 2013, p. 48, note 7.]

Отрывок, характеризующий Коларов, Васил

«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.