Кола ди Риенцо

Кола ди Риенцо (итал. Cola di Rienzo, собств. Никола ди Лоренцо Габрини (итал. Nicola di Lorenzo Gabrini), 1313 — 8 октября 1354) — итальянский политический деятель, уроженец Рима, сын трактирщика и прачки. Сумел получить хорошее образование, был страстным почитателем античности.

Биография

В 1344 г. написал на латинском языке книгу о древних памятниках под названием «Описание города Рима и его великолепия». Разделяя гуманистические взгляды Петрарки, мечтал о восстановлении былого величия Рима. Будучи блестящим оратором, Кола ди Риенцо выступал перед народом с обличением феодалов, грабивших Рим и творящих безобразие. 20 мая 1347 г. он возглавил восстание пополанов, в ходе которого были захвачены правительственные здания на Капитолии, а Рим объявлен народной республикой. Себя Кола ди Риенцо провозгласил «трибуном свободы, мира и справедливости». Тем самым папа был лишён светской власти. Последний объявил Колу ди Риенцо еретиком и узурпатором.

Вдохновляемый Петраркой, который восторженно относился к «народному трибуну» и посвятил ему канцону «Высокий дух, царящий в этом теле», Кола ди Риенцо за время недолгого пребывания у власти упорядочил налоги, отменил таможенные пошлины, стеснявшие торговлю, ввёл единую систему мер и веса, выпустил новую монету с надписью «Родной трибунат. Рим — глава мира», Все бароны были обязаны принести присягу Римской республике и передать ей все крепости. Отменялась присяга населения сеньорам. Кола ди Риенцо призвал все итальянские города сплотиться вокруг Рима как столицы единой Италии. Этот утопический план был неприемлем для городских республик Италии, которые соперничали между собой и боялись потерять независимость. Поэтому они отказались подчиниться Риму и начали открытую борьбу с республикой. Кроме того, в проведении своих мероприятий Кола ди Риенцо не проявил ни последовательности, ни решительности. Он раздавал прощения мятежным баронам, правил единолично, как диктатор. В результате он потерял доверие народа. 15 декабря 1347 г. в ходе восстания власть феодалов над Римом была восстановлена, а Кола ди Риенцо был вынужден бежать из Рима. Посланный Карлом в качестве пленника в Авиньон, Кола ди Риенцо примирился с Климентом VI.

В 1354 г. Кола ди Риенцо снова появился в Риме в качестве посланца папы Иннокентия VI, который хотел использовать его популярность в целях восстановления своей власти в Риме. 1 августа 1354 г. с отрядом наёмников Кола ди Риенцо вступил в Рим, где горожане, недовольные правлением феодальных магнатов, приветствовали его как победителя. В Риме вновь была провозглашена республика с Колой ди Риенцо во главе. Но последовавшее вскоре увеличение налогов (чтобы обеспечить содержание наёмной армии, необходимой для борьбы с магнатами), а вместе с тем и тиранические методы правления Колы ди Риенцо вызвали 8 октября 1354 г. восстание населения Рима, во время которого Кола ди Риенцо был убит.

Гиббон писал об этом: «Капитолий стоял теперь на крови Риенцы, когда Карл IV спустился с Альп, чтобы короноваться короной Италии и Империи»..

Образ Риенцо в литературе и оперном искусстве

В 1835 г. английский писатель Эдвард Бульвер-Литтон написал исторический роман о Риенцо. Вскоре этот роман привлёк внимание молодого немецкого композитора Рихарда Вагнера и стал основой либретто для его оперы «Риенци, последний из трибунов» (нем. Rienzi, der Letzte der Tribunen). Вагнер работал над этой оперой в 1837—1840 гг., впервые поставлена в 1841 г. в Дрездене.

Литература

• Риенци, Кола // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• История Италии. Т.1. М., 1970
• Максимовский В. Н. Кола ди Риенцо. Л., 1936
• Tommaso di Carpegna Falconieri, Cola di Rienzo, Roma, Salerno Editrice, 2002, 338 pp.
• Ronald G. Musto, Apocalypse in Rome. Cola di Rienzo and the Politics of the New Age, Berkeley & Los Angeles, University of California Press, 2003, 436 pp.
• Морис Дрюон Лилия и Лев, 1960

Отрывок, характеризующий Кола ди Риенцо

– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.


Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.