Колесов, Николай Петрович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Николай Петрович Колесов
Дата рождения

1891(1891)

Место рождения

хутор Желтухино-Ширяйский,
станица Иловлинская,
Второй Донской округ,
область Войска Донского,
Российская империя

Дата смерти

1928(1928)

Принадлежность

Российская империя Российская империя
РСФСР РСФСР
СССР СССР

Род войск

кавалерия

Часть

4-я кавалерийская дивизия
6-я кавалерийская дивизия
12-я кавалерийская дивизия

Командовал

3-я бригада 6-й кавалерийской дивизии
3-й Забайкальский кавалерийский полк
Отдельная Дальневосточная кавалерийская бригада
87-й кавалерийский полк
1-я бригада 12-й кавалерийской дивизии

Сражения/войны

Первая мировая война,
Гражданская война в России

Награды и премии
Связи

С. М. Будённый, И. П. Колесов

Никола́й Петро́вич Ко́лесов (18911928) — активный участник Гражданской войны. Член РКП(б) с 1920.





Биография

Родился в 1891 году[1][2] на хуторе Желтухино-Ширяйском станицы Иловлинской Второго Донского округа Области Войска Донского, ныне Иловлинского района Волгоградской области. Участник Первой мировой войны.

В Красной Армии с 1918. В Гражданскую войну командовал эскадроном в 1-м Иловлинском казачьем кавалерийском полку, которым командовал его старший брат Иван Петрович Колесов. Во время знаменитого рейда Особой кавалерийской дивизии Будённого, временно замещавшего Думенко, полк влился в её состав. Впоследствии И. П. Колесов был назначен командиром 3-й бригады 6-й кавалерийской дивизии 1-й Конной армии, а Н. П. Колесов — его помощником, а затем и командиром бригады. Приказом РВСР № 41 от 5 февраля 1921 года «за разумную инициативу и неоднократно проявленную им в боях храбрость и героизм» в должности помкомбрига-3 он был награждён орденом Красного Знамени[2][3]. Вторым орденом Красного Знамени комбриг-3 6-й Чонгарской кавалерийской дивизии Н. П. Колесов был награждён Приказом РВСР № 162 от 11 мая 1921 года[2][3]. В приказе говорилось: «В боях на белопольском фронте, а также против Врангеля, находясь в первых рядах вверенной ему части, неизменно вел таковую к победе и блестяще выполнял поставленные ему боевые задачи».

В 1921 году старший брат Николая Колесова Иван поднял мятеж против Советской власти[4][5].

Н. П. Колесов был направлен в ДВР, командовал 3-м Забайкальским кавалерийским полком, участвовал в разгроме белогвардейцев и интервентов в Приморье. Отличился во время Приморской операции в бою под селом Лучки 14 октября 1922 года, в ходе которого противнику были нанесены большие потери, взято много пленных, захвачены 2 орудия, пулемёты и обоз. Приказом РВС СССР № 82 от 31 марта 1924 года за этот бой он был награждён третьим орденом Красного Знамени[2][3]. Затем командовал отдельной Дальневосточной кавалерийской бригадой, 87-м кавалерийским полком, 1-й бригадой 12-й кавалерийской дивизии[2].

Умер в 1928 году[1][2].

Награды

См. также

Напишите отзыв о статье "Колесов, Николай Петрович"

Литература

Примечания

  1. 1 2 Гражданская война и военная интервенция в СССР: Энциклопедия. — 2-е изд. — М.: Советская энциклопедия, 1987. — С. 268. — 720 с.
  2. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Герои гражданской войны // Военно-исторический журнал. — 1966. — № 11.
  3. 1 2 3 4 5 6 [kdkv.narod.ru/WW1/Spis-BKZ-17S.html Сборник лиц, награждённых орденом Красного Знамени и Почетным революционным оружием]. — М.: Госвоениздат, 1926.
  4. Савин И. Трагедия комбрига Колесова // Донской вестник. — 1997. — № 9—10.
  5. Ященко В. [r34perevoloka.narod.ru/ist_arheolog/rev_gv/staty/myateg_kolesov.htm Мятеж комбрига Колесова]. Переволока(недоступная ссылка — история).
  6. 1 2 [www.rkka.ru/handbook/personal/okz.htm Кавалеры ордена Красного Знамени РСФСР]. rkka.ru. Проверено 25 декабря 2011. [www.webcitation.org/667pDho0H Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].

Ссылки

  • [ru.rodovid.org/wk/Запись:654158 Колесов, Николай Петрович] на «Родоводе». Дерево предков и потомков

Отрывок, характеризующий Колесов, Николай Петрович

Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.