Дэвис, Колин

Колин Дэвис Colin Davis
Основная информация
Дата рождения	25 сентября 1927(1927-09-25)
Место рождения	Вейбридж, Суррей, Великобритания
Дата смерти	14 апреля 2013(2013-04-14) (85 лет)
Место смерти	Лондон, Великобритания
Страна	Великобритания Великобритания
Профессии	дирижёр
Награды

Сэр Колин Рекс Дэвис (англ. Colin Rex Davis; 25 сентября 1927 — 14 апреля 2013) — британский дирижёр.

Биография

Родился в Вейбридже, Суррей, Великобритания. Дэвис обучался игре на кларнете в Королевском колледже музыки в Лондоне, где его не допустили к занятиям по дирижированию, ввиду плохой игры на фортепиано. Тем не менее, вместе с другими студентами, он зачастую выступал дирижёром образованного им самим оркестра Кэлмар (англ. Kalmar Orchestra).

В 1952 году Дэвис работал в Ройял Фестивал Холле, а в конце 1950-х стал дирижёром Шотландского симфонического оркестра Би-Би-Си. Первое широкое признание к нему пришло, когда он заменил заболевшего Отто Клемперера на исполнении оперы Дон Жуан Вольфганга Амадея Моцарта в Ройял Фестивал Холле в 1959 году. Год спустя, при схожих обстоятельствах, он заменял Сэра Томаса Бичема на Волшебной флейте Моцарта на Глиндебурне.

В 1960-х он работал в театре Сэдлерс Уэллс (англ. Sadler's Wells Theatre) и в Лондонском симфоническом оркестре. Он также работал Главным дирижёром Симфонического оркестра Би-би-си. В 1971-м он сменил Георга Шолти на посту главного дирижёра в Королевском театре Ковент-Гарден, где и ранее изредка выступал, проработав в нём до 1986 года. Он известен продвижением опер Майкла Типпетта: им даны премьеры его работ Сад-лабиринт (1970), и The Ice Break (1977). В 1977 году он стал первым английским дирижёром на Байройтском фестивале (посвященном работам Рихарда Вагнера), где он дирижировал Тангейзером.

С 1972 по 1984 гг. Дэвис был главным приглашённым дирижёром Бостонского симфонического оркестра. Впоследствии с 1983 по 1993 годы он был главным дирижёром Симфонического оркестра баварского радио. В 1991 году Дэвис был назван 'дирижёром-лауреатом' (Ehrendirigent) оркестра Дрезденской государственной капеллы, первым дирижёром за всю историю оркестра, получившим это звание. В 1995 году Дэвис приступил к работе в качестве главного дирижёра Лондонского симфонического оркестра (ЛСО). В период 1998—2003 гг. он был главным приглашённым дирижёром Нью-Йоркского филармонического оркестра. Дэвис сложил с себя обязанности главного дирижёра ЛСО 31 декабря 2006 года, а 1 января 2007-го стал президентом ЛСО.

В 1980 году Дэвис получил получил рыцарское звание. Он также являлся председателем кафедры оркестра в Королевской академии музыки в Лондоне.

Личная жизнь

Его отец, Реджиналд, был солдатом во время Первой мировой войны. Его мать, Лиллиан, играла на фортепиано. У него было два брата, Норман и Хауард, а также четыре сестры.

В 1949 году Дэвис женился на певице сопрано Эйприл Кантело. У них двое детей: Сюзэнн и Кристофер. Их брак завершился в 1964 году. В том же году Дэвис женился на юной иранке Ашраф «Шамси» Наини, ранее находившейся у него в семье в качестве au pair. У них пять детей: Курош (род. в 1966-м), Фархад (род. в 1967-м), Кавус (род. в 1968-м), Шеида (род. в 1977-м), и Ялда (род. в 1979-м).

Умер в Лондоне.

Записи

Записи с Бостонским симфоническим оркестром, выпущенные на лейбле Philips:

• Клод Дебюсси: La Mer (1982)
• Клод Дебюсси: Три Ноктюрна, совместно с женским составом Тэнглвудского фестивального хора (1982)
• Эдвард Григ: Фортепианный концерт, совместно с Клаудио Аррау (1980)
• Феликс Мендельсон: Музыка к комедии «Сон в летнюю ночь» (1975)
• Феликс Мендельсон: Симфония № 4 (1975)
• Франц Шуберт: Музыка к «Розамунде» (1982)
• Франц Шуберт: Симфония № 9 (1980)
• Роберт Шуман: Фортепианный концерт, совместно с Клаудио Аррау (1980)
• Ян Сибелиус: Симфония № 1 (1976)
• Ян Сибелиус: Симфония № 2 (1976)
• Ян Сибелиус: Симфония № 3 (1976)
• Ян Сибелиус: Симфония № 4 (1975)
• Ян Сибелиус: Симфония № 5 (1976)
• Ян Сибелиус: Симфония № 6 (1976)
• Ян Сибелиус: Симфония № 7 (1975)
• Ян Сибелиус: Сага (1980)
• Ян Сибелиус: Финляндия (1976)
• Ян Сибелиус: Карелия (1979)
• Ян Сибелиус: Дочь Похьолы (1979)
• Ян Сибелиус: Туонельский лебедь(1976)
• Ян Сибелиус: Тапиола (1976)
• Ян Сибелиус: Грустный вальс (1980)
• Пётр Ильич Чайковский: Фортепианный концерт № 1, совместно с Клаудио Аррау (1979)
• Пётр Ильич Чайковский: «1812 год», торжественная увертюра, совместно с Тэнглвудским фестивальным хором (1980)
• Пётр Ильич Чайковский: «Ромео и Джульетта», увертюра-фантазия (1979)

Записи с Лондонским симфоническим оркестром:

• Сергей Прокофьев: Скрипичные концерты, совместно с Дмитрием Ситковецким
• Уильям Уолтон: Симфония № 1

Признание

По результатам опроса, проведённого в ноябре 2010 года британским журналом о классической музыке BBC Music Magazine, Колин Дэвис занял восемнадцатое место в списке из двадцати наиболее выдающихся дирижёров всех времён. Опрос проводился среди ста дирижёров из разных стран, среди которых такие музыканты, как Валерий Гергиев (Россия), Густаво Дудамель (Венесуэла), Марис Янсонс (Латвия), а также сам Дэвис. Введён в Зал славы журнала Gramophone .

Награды

• Орден Кавалеров Чести
• Орден Британской империи

Отрывок, характеризующий Дэвис, Колин

– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.