Колобова, Ксения Михайловна

Ксения Михайловна Колобова
Место смерти:	Ленинград, СССР
Научная сфера:	антиковедение, история Древней Греции
Место работы:	ЛГУ имени А. А. Жданова
Учёная степень:	доктор исторических наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Азербайджанский университет
Научный руководитель:	Вяч. И. Иванов, Н. Я. Марр
Известные ученики:	Г. Х. Саркисян, И. А. Шишова, И. С. Свенцицкая, И. Б. Брашинский, И. Ш. Шифман, Э. Д. Фролов, Ю. В. Андреев, В. М. Строгецкий
Известна как:	специалист по истории ранней Древней Греции

Ксéния Михáйловна Кóлобова (25 декабря 1904 [7 января 1905], Ашхабад — 2 февраля 1977 года) — советский эллинист. Доктор исторических наук, профессор исторического факультета ЛГУ, его декан (1949—1951), завкафедрой истории Древней Греции и Рима ЛГУ (1956—1971). Специалист по истории ранней Древней Греции.

Биография

Родилась в семье священника, впоследствии сложившего с себя сан. Детские и юношеские годы провела в Баку. С образованием Советского Азербайджана в 1920 году, её отец служил в аппарате С. М. Кирова.

Начав получать гимназическое образование в Туркестане, завершила его в русской женской гимназии в Баку. Поступив одновременно в Бакинский театральный институт и Бакинский университет, выбрала последний. Окончила историко-филологический факультет Азербайджанского университета (1927), где училась в 1920—1926 годах. Её главным наставником там стал известный филолог-классик и поэт Вячеслав Иванов. Его дочь Лидия в своих воспоминаниях отзывалась о Колобовой как об "очень умной" и "одной из самых блестящих и близких его бакинских учениц".

После окончания университета переезжает в Ленинград, где с 1930 года под руководством С. А. Жебелева учится в аспирантуре по кафедре истории Древней Греции Института истории рабовладельческих обществ Государственной академии истории материальной культуры (ГАИМК), окончила её в 1932 году. Затем до 1937 года научный сотрудник той же кафедры (сектора). В 1931 году опубликовала свою первую работу. В 1930-х годах опасалась ареста.

С 1937 года на преподавательской работе на кафедре истории древней Греции и Рима ЛГУ. В том же году по совокупности работ К. М. Колобовой были присвоены степень кандидата исторических наук и звание доцента.

Во время Великой Отечественной войны в эвакуации в 1942-1944 гг. работала в педагогических институтах Астрахани и Куйбышева. Затем вновь в ЛГУ.

В 1948 году защитила докторскую диссертацию. С 1949 года профессор, доктор наук. В 1949—1951 была деканом исторического факультета, в 1956—1971 заведующая кафедрой. С 1971 года на пенсии из-за болезни.

В. В. Селиванов упоминает, что после смерти С. И. Ковалева (ум. 1960 г.) ей предлагали возглавить Музей истории религии и атеизма АН СССР, но Колобова отказалась.

Супруг с 1933 года Селиванов Владимир Иванович, сотрудник ГАИМК, соратник Н. Я. Марра. Сын — Селиванов, Валерий Владимирович, философ и культуролог.

В Ленинграде жила на ул. Плеханова (ныне Казанская) д.6, кв.19 (ныне дом перестроен).

Научные труды

• [annales.info/sbo/bibliogr/kolobova.htm Материалы к библиографии К.М. Колобовой].
• К вопросу о судовладении в древней Греции. Ленинград : ГАИМК, 1933. 99 с. (Известия ГАИМК; Вып. 61).
• [annales.info/greece/kolobova/kolobova.htm#rodos Из истории раннегреческого общества (о. Родос IX—VII вв. до н/э).] Ленинград : Изд-во Ленингр. ун-та, 1951. 340 с., 1 л. табл.
• Олимпийские игры : Пособие для учащихся. Москва : Учпедгиз, 1958. 64 с. В соавторстве с Е. Л. Озерецкой.
• [www.sno.pro1.ru/lib/kolobova-gluskina_ocherki_istorii_grecii/index.htm Очерки истории древней Греции]: Пособие для учителя. Ленинград: Учпедгиз, 1958. 348 с. В соавторстве с Л. М. Глускиной.
• [www.sno.pro1.ru/lib/kolobova_ozereckaya_kak_zhili_drevnie_greki/index.htm Как жили древние греки]. Ленинград : Учпедгиз, 1959. 166 с. В соавторстве с Е. Л. Озерецкой.
• [annales.info/greece/kolobova/kolobova.htm#athens Древний город Афины и его памятники]. Ленинград : Изд-во Ленингр. ун-та, 1961. 373 с.

Ссылки

• Фролов Э. Д. [centant.spbu.ru/centrum/publik/frolov/frol001a.htm#04 Русская наука об античности]. СПБ., 1998. С. 503—521. (перепечатано в изд. Портреты историков: время и судьбы. М.: Наука, 2004. Т. 3. С. 112—125. ISBN 5-02-009825-6)
• Селиванов В. В. [www.v-ivanov.it/wp-content/uploads/2010/11/selivanov_ivanov_i_marr_v_zhizni_kolobovoj_2006.pdf Вяч. Иванов и Н. Я. Марр в жизни и творческой судьбе К. М. Колобовой] // Ежегодник ист. фак-та, каф. истории Др. Греции и Рима, Центра антиковедения. СПб, 2006
• Кривоноженко А. Ф., Ростовцев Е. А. [bioslovhist.history.spbu.ru/component/fabrik/details/1/1039.html Колобова Ксения Михайловна] // Биографика СПбГУ

Отрывок, характеризующий Колобова, Ксения Михайловна

– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.


Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.