Коловрат-Краковский, Иоганн Карл

Иоганн Карл фон Коловрат-Краковский
нем. Johann Karl, graf von Kolovrat-Krakowsky
Дата рождения	21 декабря 1748(1748-12-21)
Место рождения	Прага
Дата смерти	5 июня 1816(1816-06-05) (67 лет)
Место смерти	Прага
Принадлежность	Священная Римская империя Священная Римская империя Австрийская империя Австрийская империя
Род войск	артиллерия
Годы службы	1766—1816
Звание	Генерал-фельдмаршал
Сражения/войны	Война за баварское наследство, Австро-турецкая война (1787—1791), Война первой коалиции, Война второй коалиции, Война третьей коалиции, Война пятой коалиции
Награды и премии

Иоганн Карл фон Коловрат-Краковский (нем. Johann Karl, graf von Kolovrat-Krakowsky; 1748—1816) — граф, австрийский фельдмаршал.

Родился в Праге 21 декабря 1748 года, происходил из чешского графского рода.

В военную службу вступил в 1766 году, через два года получил чин капитана 34-го пехотного полка.

В 1778—1779 годах Коловрат-Краковский участвовал в войне за Баварское наследство.

В 1786 году произведён в подполковники.

В войне против турок в 1787—1791 годах Коловрат-Краковский заслужил себе чин полковника 19-го пехотного полка Альвинци, и отличился при штурме Белграда, во время которого ворвался в город, завладел турецкой артиллерией и принудил цитадель к сдаче, в этом сражении был ранен. Произведённый за это отличие 9 октября 1789 года в чин генерал-майора, Коловрат-Краковский был назначен командиром бригады и переведён в наблюдательный корпус князя Гогенлоэ на прусской границе. С января 1792 года перешёл в подчинение генерал-директора артиллерии фельдмаршала Колоредо и стал командиром артиллерийской бригады.

В первой коалиционной войне Коловрат-Краковский в армии австрийского фельдмаршала Клерфе командовал 2-м артиллерийским полком, а в 1795 году возглавил всю артиллерию этой армии. В знак признания его способностей император Франц 4 марта 1796 года произвёл Коловрат-Краковского в фельдмаршал-лейтенанты. В кампании 1796—1797 годов в Нидерландах и на Рейне Коловрат-Краковский командовал осадной артиллерией при обложении крепости Кель и за отличие был награждён Военным орденом Марии Терезии 2-й степени.

Участвовал во второй коалиционной войне. С 31 июля 1800 года, после отставки фельдцейхмейстера Края, некоторое время командовал разбитой Моро армией в Германии. 28 октября произведён в фельдцейхмейстеры. Отличился в битве при Гогенлиндене. В 1801 году был назначен шефом 36-го пехотного полка и стал членом Гофкригсрата — придворного военного совета.

В 1803 году Коловрат-Краковский был назначен командующим Богемской армией.

Сражался с французами в кампании 1805 года. В сражении при Аустерлице его корпус оказался на острие главного удара французской армии и был почти полностью уничтожен.

В кампании 1809 года, командуя корпусом, 20 апреля взял Регенсбург. Затем принял доблестное участие в битве под Ваграмом, где прикрывал отступление австрийской армии.

Произведённый 12 сентября 1809 года в фельдмаршалы, он, по расстроенному здоровью, не смог принять участие в дальнейших военных действиях. В Шестую коалиционную войну он занимался организацией госпиталей и оказания помощи раненым солдатам как союзников, так и их противников.

6 мая 1816 года награждён орденом Леопольда 1-й степени.

Скончался в Праге 5 июня 1816 года.

Источники

• Коловрат-Краковский, Иоганн-Карл, граф // Кобленц — Круз, Александр Иванович. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1913. — С. 35—36. — (Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. К. И. Величко [и др.] ; 1911—1915, т. 13).</span>
• Залесский К. А. Наполеоновские войны 1799—1815. Биографический энциклопедический словарь. М., 2003

Отрывок, характеризующий Коловрат-Краковский, Иоганн Карл

– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.

Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.


Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.