Кологривова, Лидия Александровна

Лидия Александровна Кологривова
Лидия Кологривова
Дата рождения:	1873(1873)
Место рождения:	Москва
Дата смерти:	2 апреля 1915(1915-04-02)
Место смерти:	Богородский уезд Московской губернии
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Род деятельности:	поэтесса переводчик
Направление:	Православие, патриотизм
Жанр:	Поэзия

Лидия Александровна Кологривова (1873―2 апреля 1915, село Милет Богородского уезда Московской губернии) ― русская поэтесса и переводчица, общественная деятельница, член Русского Монархического собрания, активная деятельница монархического движения.

Биография

Стала одним из первых членов Русского монархического собрания (РМС), вместе с мужем была учредителем Историко-Родословного общества в Москве, созданного с одобрения генерал-губернатора вел кн. Сергея Александровича. Деятельность Общества носила просветительский характер: издавались книги, собирались археологические съезды, читались лекции. Так Лидией Кологривовой был, например, прочитан реферат «Письма Вепрейского».

Вместе с подругами А. Милорадович и В. Гордеевой в 1902 году выпустила стихотворный сборник. Отдельная книга «Стихотворения» вышла в 1903 году. Далее стихи выходили в 1905, 1907, 1910 и 1912 гг. Все они получили очень хорошие отзывы в патриотической и церковной печати. Журнал «Православно-русское слово», разбирая стихи Кологривовой, писал: «Как по содержанию, так и по изложению, все стихотворения отличаются многими достоинствами. Предметы или темы их не пустячны и не пошлы, как в пьесах современных декадентов, но совершенно серьёзны, возвышены, близко касаются лучших потребностей нашей души, — словом, вполне достойны истинной поэзии. И внешняя форма стихотворений — выражение мыслей и чувств — довольно художественна: поэтические образцы изящны и благородны, стихи, за немногими исключениями, вообще правильны и гладки, достаточно музыкальны, рифмы благозвучны и удачны. Стихи Кологривовой по высоте и назидательности мыслей и по глубине чувств поучительны и трогательны, возбуждают в душе читателя благоговейные движения сердца и стремления к самоуглублению и самоусовершенствованию».

Журнал «Родная речь» отмечал: "Много у нас теперь людей, которые пишут стихи и печатают их, но где вы видите среди этих стихотворцев истинных поэтов? Истинные поэтические дарования в наш век, мещанский и пошлый, редки, поэтому мы с особенным удовольствием приветствуем появление настоящих поэтов. К числу именно таких настоящих, одаренных свыше чувством красоты и изящества поэтов должно отнести Л. А. Кологривову… На примере Л. А. Кологривовой особенно ясно и отчетливо вырисовываются как причины упадка русской поэзии, так и путь к её возрождению. Она — «счастливое и — увы! ― единственное в наше время исключение. Эта истинно русская женщина — законная и прямая наследница тех русских женщин, величавые и поэтические образы которых изображены мастерами русского слова. И стоя на родной, русской почве, воодушевляясь русскими идеями и чувствами, она непрестанно питает своё дарование и создает истинно поэтические произведения».

В 1903—1904 гг. Лидия Кологривова сотрудничала с журналом «Вестник Европы», с 1905 года печаталась в «Московских ведомостях», где постоянно по субботам и воскресеньям появлялись её религиозные и лирические стихи, отклики на события. Так, например, в 1905 году, откликаясь на известные события, она пишет стихотворение «Русь идёт!»:

В борьбе коварной и неравной// Изнемогал наш край родной,// В пыли был попран стяг державный///Крамол мятежною толпой.// Но день настал, страна прозрела,// Пришел к сознанию народ,// И клич врагам кидает смело:// "Долой с дороги! Русь идет!

Произведения Л. Кологривовой, согласно её крайне правым взглядам, воспевали православие и патриотизм. Много написано ею стихов на религиозную тематику: «Рождественская ночь», «Саровская пустынь», «Молитва», «Воскресение Христово», «Иоанн Креститель» и др.

Патриотической и монархической тематике были посвящены и многие другие стихотворения поэтессы: «Наши исконные заветы», «О, Русь!», «Россия для Русских», «Черная Сотня» и др.

Программными стихами Кологривовой можно считать гражданственное стихотворение «Чёрная сотня»:

Когда неистовой хулою//Русь заливал крамольный вал,//Нас встретил враг насмешкой злою//И «Черной Сотней» нас прозвал.//Названье приняли мы смело,//Мы им довольны и горды;//На общее сплотило дело//Оно могучие ряды.//И наша рать для славной брани//Растет и крепнет ― шаг за шаг!//И замер смех в мятежном стане,//Увидел изумленный враг,//Что шуткой наглой и задорной//Не омрачился наш восход://То, что считал он «Сотней Чёрной»,//То православный наш народ!

Интересны исторические стихи Кологривовой: «Ослябля и Пересвет», «Отрок Григорий», «Куликовская битва», «Избрание царицы Евдокии Лукьяновные Стрешневой» и др.

Взяв эпиграфом слова В. А. Грингмута, сказанные в 1906 году ― «Россия должна быть для русских. Россия, это — наше добро, которое мы приобрели своими многовековыми трудами, трудами угодников русских, русских царей и русского народа», Лидия Кологривова развила их в стихотворной форме:

Святой молитвой и трудом,//Снося невзгоды и страданья,//Народ свой отчий строил дом,//Слагал Руси державной зданье.//Терпя неволи страшный бич,//В борьбу и мир, без перемены,//За кирпичом он клал кирпич//И возводил все выше стены.//И вот чертог его готов,//Широко дверь раскрыта дома,//И он соседей и рабов//Зовет на пир в свои хоромы.//Хотя страны подвластный сын//Здесь встретил ласку и вниманье,//Народ лишь Русский — господин,//Просторный дом — его созданье.//Хозяин полный он всему,//Своими все создав трудами,//И место первое — ему//В углу палат под образами.//Напрасно праздная молва//Чужим пророчит одоленье,//Он за исконные права//Восстанет в мощном единеньи;//Он все попытки отразит//И волей твердою и стойкий//Своё владенье закрепит Над дорогой своей постройкой.//Прочь руки! Кровью и трудом//Народ родное строил зданье//И не отдаст свой отчий дом//Он пришлецам на поруганье.

Стихотворения Лидии Кологривовой часто включались в различные хрестоматии для детей.

Скончалась она в 42 года в своём подмосковном имении, её отпевал протоиерей Иоанн Восторгов, чрезвычайно ценивший стихи Кологривовой. Он произнёс большую речь, сказав, что Лидия Александровна "посвятила «своё перо, своё вдохновение не суете мира и не случайным и кратковременным интересам жизни, а тому, что называется интересами и вопросами высшего порядка. В век, когда перо литератора и даже поэта столь часто служило неверию и глумлению над верой, нравственностью, над Церковью, над высокими патриотическими чувствами, над подвигами верности, благородства и служения долгу; в век, когда творчество поэтов столь часто отдается воспеванию плоти, греха, позора, злобы, ненависти; в век, когда слово поэтическое стало продажным и служило столь часто наемником у модных или господствующих посредством наглости и засилья политических и общественных течений и партий, — слово ныне поминаемой поэтессы, Лидии Александровны Кологривовой, всегда было солью растворено, руководствовалось началами вечности, посвящено было идеалам Высшей Истины, Добра, Красоты и Бесконечного. Сколько возвышенных религиозных стихотворений принадлежит ей! Они были бы достойны, при иных условиях и обстоятельствах, общецерковного употребления. Сколько прекрасных и трогательных строк вылилось из-под её пера в честь и славу Христа Воскресшего и в знаменование пасхальной радости! Они впоследствии, с течением времени, войдут в сборники и книги для молодых поколений, и долго будут напоминать родному русскому народу о возвышенных религиозных переживаниях русской женщины-поэта. Сколько стихотворений патриотических, согретых огнём любви, воодушевления и любви, написано ею, — и написано в такое время, когда всякое патриотическое воодушевление подвергалось насмешкам и преследованию!».

Говоря о скупом внимании литературной критики к поэтессе, газета «Русский стяг» не без оснований писала: «Причина, конечно, обусловлена в значительной части тем, что покойная Лидия Александровна всей душой олицетворяла собой протест против смуты, шла против течения, что, как известно, у нас не прощается… Лидия Александровна под вихрем безумных свобод главы не склонила и смело стала в ряды монархистов, вооружась художественным пером против крамолы.

После революции имя Кологривовой было прочно забыто, о ней не писали в литературных справочниках и энциклопедиях, стихи не публиковались.

В 2009 году, впервые после 1912 года петербургским издательством „Леушинское подворье“ с предисловием известного петербургского священника Геннадия Беловолова издан сборник стихов Лидии Кологривовой „Исконные заветы. Избранные духовные стихотворения“.

Семья: муж ― Сергей Николаевич Кологривов (1855-1919), историк и археолог, сотрудник сотрудник Императорского Санкт-Петербургского Археологического института. Дочь Ольга.

Сочинения

• Стихотворения и переводы А. Милорадович, Л. Кологривовой и В. Гордеевой. ― М., 1902. — 96, 200 экз.
• Стихотворения. М.: Тип. Д. Корнатовского, 1903. — 109 с. — 600 экз.
• Стихотворения. М., 1905. — 186 с. — 1060 экз.
• Стихотворения. М., 1907. — 66 с. — 1200 экз.
• Стихотворения. М.: Верность, 1907. — II, 66 с.
• Стихотворения. М., 1910. — 62 с. — 200 экз.
• Стихотворения. Сергиев Посад: Изд. О-ва содействия религиозно-нрав. патриотич. воспитанию детей, 1912. — 32 с. — 10000 экз.
• Исконные заветы. Избранные духовные стихотворения». ― СПб., 2009.

Литература

• Некролог // Исторический вестник. 1915. N 5
• Памяти Л. А. Кологривовой // Московские ведомости. 1915. 21 марта
• Степанов А. Д. Кологривова Лидия Александровна // Святая Русь. Большая Энциклопедия Русского Народа. Русский Патриотизм.― М., 2003.
• Азбелев С. Н. [ruskline.ru/monitoring_smi/2005/04/04/zabytaya_russkaya_pravoslavnaya_poe_tessa_lidiya_kologrivova/ Забытая русская православная поэтесса Лидия Кологривова] // Российское Дворянское собрание
• Иванов А. А. Русская Кассия // Воинство святого Георгия. Жизнеописания русских монархистов начала XX века / Сост. А. Д. Степанов, А. А. Иванов.― СПб., 2006;
• Иванов А. А. Слово, растворенное солью // Московский журнал. История государства Российского. 2006, N 5
• Речменский А. Памяти Л. А. Кологривовой (к сороковому дню её кончины) // Московские ведомости. 1915. 28 апреля.
• Старогородский В. Л. Кологривовой // Московские ведомости, 1904, 14 декабря
• Васильев Н. Чистый родник поэзии // Московские ведомости, 1915, 28 апреля.
• Дарголак И. Сборник стихотворений Л. Кологривовой // За Царя и Родину, 1907, 2 декабря
• Воинство святого Георгия : жизнеописания русских монархистов начала XX в. / [Алексеев И. Е. и др.]; сост. и ред. А. Д. Степанов, А. А. Иванов. — СПб. : Царское Дело, 2006. — 807 с. : ил. ; 22 см. — Авт. указаны на 804-й с. — Библиогр. в конце ст. — 2000 экз.. — ISBN 5-91102-009-2 (в пер.)

Ссылки

• [soulibre.ru/%D0%9A%D0%B0%D1%82%D0%B5%D0%B3%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%8F:%D0%9F%D0%BE%D1%8D%D0%B7%D0%B8%D1%8F_%D0%9B%D0%B8%D0%B4%D0%B8%D0%B8_%D0%9A%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B3%D1%80%D0%B8%D0%B2%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D0%B9 26 стихотворений Лидии Кологривовой]
• [rys-arhipelag.ucoz.ru/publ/48-1-0-874 Архипелаг Святая Русь]
• [rusk.ru/st.php?idar=103114 Азбелев С. Забытая русская православная поэтесса Лидия Кологривова]
• [rusk.ru/st.php?idar=184057 Андрей Иванов. О творчестве Лидии Кологривовой]
• [chrestomatheia.ru/modules.php?name=ManuscriptClas&op=manuscripts&writer=435 Хрестоматия русской поэзии: Лидия Кологривова]
• [rusk.ru/st.php?idar=183192 Лидия Кологривова. К открытию памятника Александру III]
• [leushino.ru/lj/8061_2010-04-05.html Поэтесса царской лиры]

Отрывок, характеризующий Кологривова, Лидия Александровна

– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.
– Не брать пленных, – продолжал князь Андрей. – Это одно изменило бы всю войну и сделало бы ее менее жестокой. А то мы играли в войну – вот что скверно, мы великодушничаем и тому подобное. Это великодушничанье и чувствительность – вроде великодушия и чувствительности барыни, с которой делается дурнота, когда она видит убиваемого теленка; она так добра, что не может видеть кровь, но она с аппетитом кушает этого теленка под соусом. Нам толкуют о правах войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить несчастных и так далее. Все вздор. Я видел в 1805 году рыцарство, парламентерство: нас надули, мы надули. Грабят чужие дома, пускают фальшивые ассигнации, да хуже всего – убивают моих детей, моего отца и говорят о правилах войны и великодушии к врагам. Не брать пленных, а убивать и идти на смерть! Кто дошел до этого так, как я, теми же страданиями…
Князь Андрей, думавший, что ему было все равно, возьмут ли или не возьмут Москву так, как взяли Смоленск, внезапно остановился в своей речи от неожиданной судороги, схватившей его за горло. Он прошелся несколько раз молча, но тлаза его лихорадочно блестели, и губа дрожала, когда он опять стал говорить:
– Ежели бы не было великодушничанья на войне, то мы шли бы только тогда, когда стоит того идти на верную смерть, как теперь. Тогда не было бы войны за то, что Павел Иваныч обидел Михаила Иваныча. А ежели война как теперь, так война. И тогда интенсивность войск была бы не та, как теперь. Тогда бы все эти вестфальцы и гессенцы, которых ведет Наполеон, не пошли бы за ним в Россию, и мы бы не ходили драться в Австрию и в Пруссию, сами не зная зачем. Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка. А то война – это любимая забава праздных и легкомысленных людей… Военное сословие самое почетное. А что такое война, что нужно для успеха в военном деле, какие нравы военного общества? Цель войны – убийство, орудия войны – шпионство, измена и поощрение ее, разорение жителей, ограбление их или воровство для продовольствия армии; обман и ложь, называемые военными хитростями; нравы военного сословия – отсутствие свободы, то есть дисциплина, праздность, невежество, жестокость, разврат, пьянство. И несмотря на то – это высшее сословие, почитаемое всеми. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, и тому, кто больше убил народа, дают большую награду… Сойдутся, как завтра, на убийство друг друга, перебьют, перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут служить благодарственные молебны за то, что побили много люден (которых число еще прибавляют), и провозглашают победу, полагая, что чем больше побито людей, тем больше заслуга. Как бог оттуда смотрит и слушает их! – тонким, пискливым голосом прокричал князь Андрей. – Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла… Ну, да не надолго! – прибавил он. – Однако ты спишь, да и мне пера, поезжай в Горки, – вдруг сказал князь Андрей.
– О нет! – отвечал Пьер, испуганно соболезнующими глазами глядя на князя Андрея.
– Поезжай, поезжай: перед сраженьем нужно выспаться, – повторил князь Андрей. Он быстро подошел к Пьеру, обнял его и поцеловал. – Прощай, ступай, – прокричал он. – Увидимся ли, нет… – и он, поспешно повернувшись, ушел в сарай.
Было уже темно, и Пьер не мог разобрать того выражения, которое было на лице князя Андрея, было ли оно злобно или нежно.
Пьер постоял несколько времени молча, раздумывая, пойти ли за ним или ехать домой. «Нет, ему не нужно! – решил сам собой Пьер, – и я знаю, что это наше последнее свидание». Он тяжело вздохнул и поехал назад в Горки.
Князь Андрей, вернувшись в сарай, лег на ковер, но не мог спать.
Он закрыл глаза. Одни образы сменялись другими. На одном он долго, радостно остановился. Он живо вспомнил один вечер в Петербурге. Наташа с оживленным, взволнованным лицом рассказывала ему, как она в прошлое лето, ходя за грибами, заблудилась в большом лесу. Она несвязно описывала ему и глушь леса, и свои чувства, и разговоры с пчельником, которого она встретила, и, всякую минуту прерываясь в своем рассказе, говорила: «Нет, не могу, я не так рассказываю; нет, вы не понимаете», – несмотря на то, что князь Андрей успокоивал ее, говоря, что он понимает, и действительно понимал все, что она хотела сказать. Наташа была недовольна своими словами, – она чувствовала, что не выходило то страстно поэтическое ощущение, которое она испытала в этот день и которое она хотела выворотить наружу. «Это такая прелесть был этот старик, и темно так в лесу… и такие добрые у него… нет, я не умею рассказать», – говорила она, краснея и волнуясь. Князь Андрей улыбнулся теперь той же радостной улыбкой, которой он улыбался тогда, глядя ей в глаза. «Я понимал ее, – думал князь Андрей. – Не только понимал, но эту то душевную силу, эту искренность, эту открытость душевную, эту то душу ее, которую как будто связывало тело, эту то душу я и любил в ней… так сильно, так счастливо любил…» И вдруг он вспомнил о том, чем кончилась его любовь. «Ему ничего этого не нужно было. Он ничего этого не видел и не понимал. Он видел в ней хорошенькую и свеженькую девочку, с которой он не удостоил связать свою судьбу. А я? И до сих пор он жив и весел».
Князь Андрей, как будто кто нибудь обжег его, вскочил и стал опять ходить перед сараем.


25 го августа, накануне Бородинского сражения, префект дворца императора французов m r de Beausset и полковник Fabvier приехали, первый из Парижа, второй из Мадрида, к императору Наполеону в его стоянку у Валуева.
Переодевшись в придворный мундир, m r de Beausset приказал нести впереди себя привезенную им императору посылку и вошел в первое отделение палатки Наполеона, где, переговариваясь с окружавшими его адъютантами Наполеона, занялся раскупориванием ящика.
Fabvier, не входя в палатку, остановился, разговорясь с знакомыми генералами, у входа в нее.
Император Наполеон еще не выходил из своей спальни и оканчивал свой туалет. Он, пофыркивая и покряхтывая, поворачивался то толстой спиной, то обросшей жирной грудью под щетку, которою камердинер растирал его тело. Другой камердинер, придерживая пальцем склянку, брызгал одеколоном на выхоленное тело императора с таким выражением, которое говорило, что он один мог знать, сколько и куда надо брызнуть одеколону. Короткие волосы Наполеона были мокры и спутаны на лоб. Но лицо его, хоть опухшее и желтое, выражало физическое удовольствие: «Allez ferme, allez toujours…» [Ну еще, крепче…] – приговаривал он, пожимаясь и покряхтывая, растиравшему камердинеру. Адъютант, вошедший в спальню с тем, чтобы доложить императору о том, сколько было во вчерашнем деле взято пленных, передав то, что нужно было, стоял у двери, ожидая позволения уйти. Наполеон, сморщась, взглянул исподлобья на адъютанта.
– Point de prisonniers, – повторил он слова адъютанта. – Il se font demolir. Tant pis pour l'armee russe, – сказал он. – Allez toujours, allez ferme, [Нет пленных. Они заставляют истреблять себя. Тем хуже для русской армии. Ну еще, ну крепче…] – проговорил он, горбатясь и подставляя свои жирные плечи.
– C'est bien! Faites entrer monsieur de Beausset, ainsi que Fabvier, [Хорошо! Пускай войдет де Боссе, и Фабвье тоже.] – сказал он адъютанту, кивнув головой.
– Oui, Sire, [Слушаю, государь.] – и адъютант исчез в дверь палатки. Два камердинера быстро одели его величество, и он, в гвардейском синем мундире, твердыми, быстрыми шагами вышел в приемную.
Боссе в это время торопился руками, устанавливая привезенный им подарок от императрицы на двух стульях, прямо перед входом императора. Но император так неожиданно скоро оделся и вышел, что он не успел вполне приготовить сюрприза.
Наполеон тотчас заметил то, что они делали, и догадался, что они были еще не готовы. Он не захотел лишить их удовольствия сделать ему сюрприз. Он притворился, что не видит господина Боссе, и подозвал к себе Фабвье. Наполеон слушал, строго нахмурившись и молча, то, что говорил Фабвье ему о храбрости и преданности его войск, дравшихся при Саламанке на другом конце Европы и имевших только одну мысль – быть достойными своего императора, и один страх – не угодить ему. Результат сражения был печальный. Наполеон делал иронические замечания во время рассказа Fabvier, как будто он не предполагал, чтобы дело могло идти иначе в его отсутствие.
– Я должен поправить это в Москве, – сказал Наполеон. – A tantot, [До свиданья.] – прибавил он и подозвал де Боссе, который в это время уже успел приготовить сюрприз, уставив что то на стульях, и накрыл что то покрывалом.
Де Боссе низко поклонился тем придворным французским поклоном, которым умели кланяться только старые слуги Бурбонов, и подошел, подавая конверт.
Наполеон весело обратился к нему и подрал его за ухо.
– Вы поспешили, очень рад. Ну, что говорит Париж? – сказал он, вдруг изменяя свое прежде строгое выражение на самое ласковое.
– Sire, tout Paris regrette votre absence, [Государь, весь Париж сожалеет о вашем отсутствии.] – как и должно, ответил де Боссе. Но хотя Наполеон знал, что Боссе должен сказать это или тому подобное, хотя он в свои ясные минуты знал, что это было неправда, ему приятно было это слышать от де Боссе. Он опять удостоил его прикосновения за ухо.
– Je suis fache, de vous avoir fait faire tant de chemin, [Очень сожалею, что заставил вас проехаться так далеко.] – сказал он.
– Sire! Je ne m'attendais pas a moins qu'a vous trouver aux portes de Moscou, [Я ожидал не менее того, как найти вас, государь, у ворот Москвы.] – сказал Боссе.
Наполеон улыбнулся и, рассеянно подняв голову, оглянулся направо. Адъютант плывущим шагом подошел с золотой табакеркой и подставил ее. Наполеон взял ее.
– Да, хорошо случилось для вас, – сказал он, приставляя раскрытую табакерку к носу, – вы любите путешествовать, через три дня вы увидите Москву. Вы, верно, не ждали увидать азиатскую столицу. Вы сделаете приятное путешествие.
Боссе поклонился с благодарностью за эту внимательность к его (неизвестной ему до сей поры) склонности путешествовать.
– А! это что? – сказал Наполеон, заметив, что все придворные смотрели на что то, покрытое покрывалом. Боссе с придворной ловкостью, не показывая спины, сделал вполуоборот два шага назад и в одно и то же время сдернул покрывало и проговорил: