Колома, Луис

Луис Колома
Имя при рождении:	Luis Coloma Roldán
Дата рождения:	9 января 1851(1851-01-09)
Место рождения:	Херес-де-ла-Фронтера, Испания
Дата смерти:	14 апреля 1915(1915-04-14) (64 года)
Место смерти:	Мадрид, Испания
Гражданство:
Род деятельности:	Испанский писатель, журналист
Направление:	реализм
Язык произведений:	испанский

Луи́с Коло́ма Рольда́н (исп. Luis Coloma Roldán; 9 января 1851, Херес-де-ла-Фронтера — 14 апреля 1915, Мадрид) — испанский писатель.

Биография

Отец Луиса Коломы, Рамон Колома Гарсес-и-Рольдан, был известным врачом. В 1863 году, в 12 лет, Луис поступает в Морскую академию в Сан-Фернандо, а позже, в 1868 году, в университет Севильи, где изучает право и получает степень лиценциата. Время поступления совпало с революцией 1868 года, в результате которой был свергнут режим правления королевы Изабеллы II. В своих литературных трудах Луис Колома осуждает революцию. В это же время он знакомится и заводит дружбу с известной испанской писательницей Цецилией Боль де Фабер (1796—1877), известной под псевдонимом Фернан Кабальеро. Затем он переехал в Мадрид, где стал работать в качестве стажера в офисе адвоката Иларио Пина. Становится также корреспондентом и сотрудничает с различными газетами, защищая павшую династию Бурбонов и мечтая об их реставрации (дневная политическая газета в Мадриде и Эль-Порвенир де Херес). Тяжелое ранение в грудь, в 1872 году, при чистке револьвера, укрепило его решение посвятить себя служению Обществу Иисуса. В 1873 году он стал послушником Ордена в Ландах, Франция, где и оставался вплоть до 1877 года. В 1874 году он был рукоположен в сан священника Ордена Иисуса. Вернувшись в Испанию, он по заданию Ордена осуществлял образовательную деятельность в Севилье , Галисии , Мурсии и Мадриде. Он оставил журналистику и целиком посвятил себя литературе. Выступил с рассказами и новеллами религиозно-дидактического содержания (их собрание было издано в «Coleccion de lecturas recreativas», Бильбао, 1887; переведены на немецкий язык под заглавием «Des Lebens traurige Komödie», Вена, 1892—1893). С замечательной силой и колоритностью им показаны нравы высшего мадридского общества в романе «Pequeñeces» (1891). Написал также: «Juan Miseria» (1891), «Por un piojo» (4-е изд., 1894), «La reina martir» (1901); «Nuevas lecturas» (1902), «Cuentos para ninos» (1889, сказки для детей). В 1908 году Луис Колома стал членом Королевской академии испанского языка. Умер в 1915 году. Собрание сочинений Коломы включает в себя 19 томов, изданных мадридским издательством «Разум и Вера» (Razón y Fe) в 1942 году, которые содержат 2 романа, 41 рассказ, 6 исторических биографий, 2 книги религиозного содержания и текст академической речи.

Зубная фея

В конце 19 века Луиса Колому попросили написать историю о Зубной фее для юного испанского короля Альфонсо XIII, который в 8 лет потерял первый молочный зуб. Так как Луис был сыном врача, ему успешно это удалось. Действующими лицами сказки стали сам Буби (так называла Альфонсо его мать-регентша), сама королева-мать Мария-Кристина и мышонок по имени Перес. Сказка была впервые издана в 1902 году в виде факсимильного издания. С тех пор Зубная фея является очень популярным персонажем среди испанских и латиноамериканских детей, которые, когда у них выпадают зубы, оставляют их под подушкой. Рукопись этой сказки находится в сейфе в библиотеке Королевского дворца в Мадриде. По мадридскому адресу — улица Ареналь, 8, где когда-то находилась кондитерская, в которой, по преданию, проживал мышонок Перес, в настоящий момент время висит мемориальная доска и установлена бронзовая статуя мышонка. Сюжет сказки не раз вдохновлял сценаристов и режиссёров на создание мультипликационных и художественных фильмов по его мотивам.

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Колома, Луис

Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…